— Хитро придумали, — сказал на одной сходке авторитет Копыто авторитету Арцибульдеру. — Здесь доход всегда будет. Наш народ хоть озолоти, хоть на сухой паек поставь — все равно все обос… т.

Но в этот момент на сходку ворвались люди в масках и с автоматами и порешили все собрание, потому вопрос, как справиться с конкурентами, остался нерешенным и канул в лету.

Между тем добропорядочный и законопослушный гражданин Левченко, Иван Николаевич, сидел в своей часовой мастерской и, водрузив на левый глаз лупу, подвинчивал очередной тонкий механизм. Будочка его, и в самом деле, находилась рядом с одной из сантехнических контор, и на снимок в компании с Витьком он попал, когда несколько их заведений, объединившись, дружно выпивали. По какому поводу, Иван Николаевич не помнил, а самого Витька вообще знать не знал — мало ли с кем доведется мужику опрокинуть горлышко?

Булыжника, Шору и Филиппа в очередной раз выкинули через дверь конторы, и они, потирая ушибы, просматривали список, по которому еще следовало пройтись. Список был огромным.

— Мы так за год не управимся, — жалобно ныл Филипп.

— Терпи, коза, а то мамой будешь, — посоветовал Булыжник.

— Смотрите, — заворожено произнес вдруг Шора. Приятели подняли головы и устремили взгляды в направлении, указываемом им. Филипп про себя даже отметил, что, пожалуй, впервые за долгое время голова Шоры обрела способность не вращаться вокруг шеи, а вести себя вполне подобающе. Шора впился взглядом в человека за стеклом, примыкающем к недружелюбному заведению, покинутому ими только что. И за этим самым стеклом сидел, несомненно, тот самый толстяк, которого они искали.

Расправа с мерзавцем, из-за которого им пришлось столько натерпеться, была короткой — гражданин Левченко и не понял ничего. Какие-то люди вломились к нему, причем было непонятно, как они втроем втиснулись в его каморку, где и ему одному было тесно. Но нетерпение творит чудеса. Когда Булыжник поднял руку, чтобы ударить Ивана Николаевича по голове, но в итоге въехал локтем под дых Филиппу, а плечом по лицу Шоры. Шора охнул, Филипп резко согнулся пополам и лбом тюкнулся в макушку часовщику, который с изумлением смотрел на происходящее. Так что первоначальная цель Булыжника все же была выполнена, но не с тем эффектом: вместо того, чтобы утихнуть надолго, Иван Николаевич принялся вопить как резаный, перебирая все возможные причины происходящего:

— Убивают! Грабят! Насилуют!

Крики произвели обратный эффект — улица быстро опустела. Приятели выволокли часовщика на улицу, заткнули ему рот подолом его же рубашки и поволокли дальше. Иван Николаевич пожевал кляп, который придерживал зубами, чтобы он не выпал изо рта, но потом все-таки отважился спросить:

— А вы меня куда это?..

В ответ ему дали подзатыльники с трех сторон сразу. "Ну и ладно, куда принесут, туда и принесут", — решил Иван Николаевич. Принесли его в ближайший сквер и свалили под скамейку, на которую все трое и уселись.

— Ну и туша, — посетовал Филипп, задыхаясь.

Иван Николаевич продолжал испуганно жевать подол рубашки. Потом самодельную смесь кляпа с соской у него довольно грубо вытащили изо рта.

— Ну что, сволочь, попался? — угрюмо спросил Булыжник. — Не догадываешься, зачем мы здесь?

— Может, у вас часы барахлят? — попытался угадать часовщик, и ему снова надавали затрещин.

— Под часовщика прикидывается, — ехидно сказал Шпон, гордясь собственной наблюдательностью: теперь, наверняка, основная доля будущего гонорара причиталась ему, ведь он и вора по фотографии вычислил, и в городе его выследил. — Еще и лупу на глаз нацепил. А я, главное, смотрю и сомневаюсь — он или нет? — поделился он с Филиппом. — На фотографии-то ведь без лупы был.

— Гони деньги, гнида, — потребовал Филипп.

— В будке остались, — пролепетал часовщик.

— Понятно. Шора, сгоняй, принеси.

Шора исчез и скоро вернулся с небольшим деревянным ящичком от комода.

— В столе нашел, — сообщил он. Булыжник заглянул в ящичек, потом перебрал руками несколько мелких бумажек.

— Остальное где? — грозно спросил он Ивана Николаевича.

— Больше нету… Честное слово, не сойти мне с этого места.

— Не сойдешь, будь уверен, если денег не отдашь. Сколько ты у этого мужика спер — тебе за три жизни не потратить.

— Я никого не грабил, — Иван Николаевич начал догадываться, что его с кем-то перепутали, — произошла какая-то ошибка.

— Она произошла, когда ты на свет появился. Не грабил, говоришь? Проверим… — Булыжник ткнул ему в нос фотографию. — Вот, смотри внимательно: это ты?

— Вроде я.

— Ну, вот видишь, — удовлетворенно сказал Булыжник. Вина часовщика теперь была полностью доказана. — Вообще-то ты молодец — такие бабки спереть не каждый сантехник может. Но нам за тебя награду обещали, и поверь на слово, мы ее получим.

— Ребята, я вам клянусь — не сантехник я, и никогда не был! Я — по точным механизмам! А так сам домой, если что ломается, ребят из соседней конторы зову.… А сам им часы подгоняю…

— Откуда ты тогда на снимке?

— Понятия не имею. Может, сидели вместе, выпивали, кто-то и щелкнул. Соседи же, работаем нос в нос.

— Да он заливает! — взвился Филипп, чувствуя, как деньги вновь начинают ускользать за горизонтом. — Клиент сам сказал — вот этот. Сидит теперь, мозги нам парит. А деньги под пол спрятал. Шора, ты под полом смотрел?