— Дерек Стил! — фыркнула я. — Звучит, как имя героя из пародийного порнографического романа.

Только вряд ли кто из таких героев дает свою кровь по темным переулкам. Как будто в вонючем номере розового отеля это чем-то лучше.

— А я вот вообще никакой не герой, — сказала я вслух.

Пара гуляк из стойкой когорты поглядела на меня странными глазами, проходя мимо. Ну вот. Я выделяюсь в толпе. Выдаю себя на каждом шагу, блин.

Ощущение было такое, что поползли все слои, из которых я столь тщательно сшивала мою нынешнюю так называемую жизнь. Теперь ничего ни к чему не подходило. Вдруг я почувствовала себя древним потрепанным раритетом, ржавеющим на тротуаре рядом с мусорными баками. Колени тряслись от усилий не свалиться. Измотанная, будто меня поймала жуткая лихорадка и трясла, пока мозги не зазвенели, я решила, что если падать в обморок, то хотя бы не на углу Вашингтон-авеню. Подозвав такси, я села и назвала водителю (вид у него был такой, будто этот кубанотолько что спрыгнул с плота) адрес одного из наших резервных укрытий. Потом позвонила Вайлю по сотовому.

— Люсиль? — ответил он с первого звонка, как отвечают лишь те, кому ты не безразличен. Эта мысль меня просто потрясла, и я чуть сама себе не влепила пощечину. Что случилось с толстокожим агентом, который орет на пожилых дам и нагоняет холоду на юных обожательниц?

— Я сдохла, — сказала я, и тут же у меня заболели ребра, будто мне нужно было основание, чтобы дать себе передохнуть. — Завалюсь на эту квартиру и отлежусь, пока ты свои дела закончишь. Заедешь потом за мной?

— Обязательно.

— Как там у тебя… в порядке?

— Отлично. — Значит, он с Борисом разобрался быстро. И правда, отлично. — Мы сейчас подъезжаем к приемному отделению, я где-то через час или два буду у тебя.

— Приятно слышать. Езжай осторожно.

Он вздохнул, понимая, что на самом деле я хотела сказать: «Не разбей мой «мерседес»».

Весь остаток пути я просто думала, что же это за мир открылся сейчас передо мной. Как будто все мои чувства — или хотя бы два из них — подверглись коренной модернизации. Я различала совершенно новый спектр видимого света. Я была способна ощутить серьезный дисбаланс в человеческом организме. Если еще научиться слушать сквозь кирпичную стену, Барнум и Бейли такого артиста с руками оторвут.

Такси остановилось возле «Приюта Звезды-один» — многоэтажного жилого дома прямо рядом с пляжем. Почти все квартиры в нем были таймшерами, так что если я в вестибюле или в лифте с кем-нибудь столкнусь, этот кто-нибудь может удивиться незнакомому лицу.

Замок на двери выглядел пугающе. Металлическая цифровая панель с экранчиком не обещала легкого доступа, если у тебя отпечатки пальцев не те, что надо. У меня были правильные, и я приложила большой палец к сенсору возле задвижки. Защелкали тумблеры, я шагнула внутрь. Дверь за мной закрылась.

Комната выглядела куда лучше, чем в «Розовеньком борде…», пардон, в «Бриллиантовых номерах». Серовато-белую окраску стен Эви назвала бы как-нибудь романтично, вроде «кремовое кружево». Шоколадная мебель на ощупь казалась бархатной, темно-золотистый цвет ковра перекликался с золотом лилий на темно-красных шторах. Отодвинув их, я увидела балкончик, выходящий на океан. Очень приятный вид — если есть время им любоваться.

Я стащила ботинки и носки, плюхнулась на диван, пообещав себе, что еще испробую до ухода кресло и оттоманку. А может быть — но только может быть, — если нас тут застанет рассвет, я еще и по саду поброжу. Сад находился на крыше, и подняться в него можно из спальни по лестнице, скрытой за дверью стенного шкафа. Этот запасной путь отхода как раз и был решающим фактором, когда мы снимали номер.

Да зачем ждать до рассвета. Я вот полежу сейчас минуту, а потом посмотрю сад.

Я закрыла глаза, глубоко вдохнула очищенный воздух (как раз нужной температуры), насыщенный запахом яблок и корицы из ароматизатора.

Признаю, я профукала. Надо было не засыпать, устроить мозговой штурм, разрешить загадку и дать себе в награду пирожок. Но долго лишаемая сна тушка заорала: «Перерыв!» — и все системы отрубились.

Я всегда, когда сплю, вижу очень яркие сновидения. Даже послеобеденная дрема у меня похожа на рекламные Ролики в паузах Суперкубка. На этот раз мне приснилась бабуля Мэй, и не в таком виде, как я ее помню — в линялых джинсах и пухлых свитерах, которые ее невероятно старили, — а так, как я ее себе воображала: с крыльями и нимбом и в обществе Грэмпса Лью, который наверняка встретил ее у жемчужных ворот с миской попкорна и фильмом Фрэнка Синатры.

Мы разболтались, как косметички на работе, и она мне много рассказывала, но я потом не могла вспомнить, хотя знала, что это важно. Я только помню ощущение глубокого, звонкого счастья детства, которое почти полностью теряется где-то после шести лет. А потом на лице бабули появилось выражение, которое я помнила, но не у нее: вдруг она стала похожа на маму, когда я была готова от нее услышать: «Без прогулки пожизненно!» Ощущение счастья улетело, сменившись привычным покалыванием в пальцах рук и ног.