– Вы прочитайте, и все поймете, – ответил Герасимов, кивком показывая на только что переданный лист.

Подполковник, не отрывая взгляда от Герасимова, протер изящные очки, лежащие в дорогом футляре на столе. Люди, которые знали этого умудренного опытом подполковника ФСБ, понимали, что если он долго протирает свои очки, то в этот момент прорабатывает все возможные варианты решения. Он молча взял в руки лист бумаги.

– Так, заявление. Ну и почерк у тебя, лейтенант, ничего не разберешь, пишешь, как курица лапой, – хитро взглянув поверх очков, проговорил подполковник. – Итак, заявление. «Прошу Вас уволить меня по собственному желанию…» – подпись «лейтенант Герасимов». Кх…

Подполковник взял заявление и демонстративно порвал его.

– Долго думал, Герасимов? – грозным голосом спросил он. – Что расклеился? Марш работать! Уволить его по собственному желанию… А кто же Родину будет защищать, если мы с тобой так просто будем писать такие заявления? – Он немигающим взглядом посмотрел на собеседника.

Тем временем Герасимов достал из кармана свернутый лист бумаги, передал его подполковнику.

– Подпишите. Я знал, что вы его порвете, и принес с собой сразу три заготовки, – глядя устало, сказал он.

– Сынок, да что ж такое творится? – вставая со своего места, спросил подполковник. – Давай-ка мы с тобой хряпнем, мне тут на днях армянского коньяка привезли. А то здесь без ста граммов, пожалуй, не разберешься.

Подполковник достал откуда-то из тумбочки два граненых стакана, порезанный лимон на блюдце и бутылку армянского коньяка. Разлив по сто граммов, подполковник поднял стакан и пристально посмотрел на лейтенанта:

– Ну, давай помянем наших боевых товарищей, лейтенант! Пусть земля им будет пухом. – Подполковник выпил коньяк и закусил лимоном.

С минуту сидели молча, каждый думая о своем.

– Ну что, лейтенант, я готов тебя выслушать. Почему ты хочешь уволиться? Что случилось, сынок?

– Да не по мне эта работа, товарищ подполковник, нервы ни к черту стали. Не сплю по ночам. Вот и решил уйти по собственному желанию.

– Все понятно, лейтенант. Тебе не дает покоя дело Зверя. Да, темная история. Но ты пойми, сейчас именно в этом забытом Богом крае установка одна – сажать и мочить. И пусть даже пострадает невиновный ради того, чтобы виновный не оказался на воле и не устроил где-нибудь на просторах нашей Родины террористический акт. Я слышал, его осудили и приговорили к 15 годам лишения свободы.

– Да, товарищ подполковник, с отбытием наказания в колонии строгого режима, где-то под Ростовом, – ответил Герасимов.

– Значит, дело в нем, все коришь себя за него. Послушай совета, мальчик: никогда в жизни не принимай работу близко к сердцу, сгоришь. Насчет увольнения я понял, но все равно подумай – уйти никогда не поздно. А кстати, ты ведь родом из Ростова-на-Дону… Всегда мечтал попасть в Ростов-папу, да все как-то не получалось. Говорят, очень красивый город. Возможно, когда уйду на пенсию, приеду к тебе в гости. Ты, я думаю, не будешь против? – спросил, протирая очки, подполковник.

– Конечно, приезжайте, товарищ подполковник, буду рад видеть, – ответил Герасимов.

Еще какое-то время они сидели, болтая на разные темы, потом подполковника вызвали на экстренное совещание в штаб.

Тишину сонного вокзала нарушил поставленный голос дежурного по вокзалу:

– Скорый поезд Владикавказ – Москва прибыл на третий путь, платформа номер два. Стоянка поезда тридцать пять минут. Повторяю…

Из вагона номер шесть вышел парень двадцати пяти лет, с легким румянцем на щеках. Достав из кармана пачку сигарет, он на мгновение задумался, затем, щелкнув зажигалкой, затянулся. Докурив сигарету, закинул на плечо спортивную сумку и двинулся по направлению к вокзалу. На привокзальной площади стояли несколько такси.

– Куда ехать, командир? – обратился к нему кавказец преклонного возраста.

– Да пока не знаю, – ответил Герасимов, это был именно он.

– Ну, тогда садись в машину, а там разберемся. А сумку можно в багажник поставить, – посоветовал таксист.

Герасимов поставил сумку в багажник и уселся на пассажирское сиденье рядом с шофером. Водитель завел двигатель, включил передачу и нажал на педаль газа.

– Так куда едем, командир? – спросил он.

– Давай на набережную, шеф.

За окнами мелькали старые постройки улицы, называющейся Большая Садовая. Глядя на эти старинные постройки, можно было представить себя едущим в карете по выложенной камнем мостовой. Герасимов снова затянулся дымом сигареты и вспомнил свою юность. Он с друзьями часами бродил по этим местам, предавался мечтам и верил, что они обязательно сбудутся. Герасимов воспитывался в интернате и был лучшим в своей группе. Пользовался уважением товарищей и в любой ситуации отстаивал справедливость. Не раз ему приходилось участвовать в уличных драках с местной шпаной. Он припомнил такой случай. Как-то вечером он прогуливался по набережной Дона и увидел, как подвыпившая компания пристает к девушке, пытающейся пройти мимо них. Один из парней схватил девушку и стал обнимать. Девушка пыталась вырваться, но силы были неравны.