– Я… я… - с запинкой произнесла она. Лицо преподобного Фитцледжа внезапно побледнело, а рука Анатоля нетерпеливо дернулась. Медлин показалось, что под плащом его пальцы сжали рукоять меча. Может быть, он взял с собой оружие для того, чтобы угрозой добиться клятвы от непокорной невесты?

Медлин перевела взгляд на лицо Анатоля. Его глаза, пылавшие неукротимым огнем, впились в нее, требуя ответа. С такими глазами, он не нуждался ни в каком оружии.

– Согласна, - выдохнула Медлин. У нее закружилась голова от страха, будто, выговорив это простое слово, она вручила Анатолю Сентледжу себя и свою жизнь.

Остальная часть церемонии прошла для нее как в тумане. Клятва Анатоля, обмен кольцами, заключительная молитва.

– Объявляю вас мужем и женой.
– В голосе Фитцледжа прозвучали облегчение и торжество. Он захлопнул молитвенник и отер пот со лба. Потом выжидательно взглянул на Анатоля и Медлин.

Никто из них не пошевелился, и священник подсказал:

– Милорд, теперь вы можете поцеловать свою невесту.

– Я сам знаю, - проворчал Анатоль и повернулся к Медлин. Девушка напряглась, и на лице ее, очевидно, отразился страх, потому что Анатоль заколебался.

Он опустил руки, в глазах вспыхнуло раздражение. Потом он прижал пальцы к вискам и устремил на Медлин пронзительный взгляд. Он даже не наклонился, но Медлин была готова поклясться, что губы Анатоля мягко и нежно скользнули по ее щеке. Когда он отступил на шаг, девушка в смятении прижала ладонь к щеке, пораженная странным, непостижимым ощущением. Ей хотелось позвать Анатоля, броситься за ним вслед, попросить прощения.

Казалось, внешняя холодность невесты нисколько не задела Анатоля. Он подошел к скамье, где оставил свой плащ, и набросил его на плечи с видом человека, сделавшего свое дело и теперь желавшего поскорее уйти.

Миссис Бимз и мистер Дарби, держась на почтительном расстоянии, пробормотали поздравления, адресованные Анатолю, и подошли к Медлин. Даже беседуя с ними, Медлин спиной ощущала присутствие Анатоля. Он стоял поодаль - мрачный, гордый, закутанный в плащ силуэт, отчужденный и безмерно одинокий.

Мистер Фитцледж горячо пожал руку Медлин и проговорил со своим обычным энтузиазмом:

– О, дорогая Медлин, я надеюсь, что вы будете очень-очень счастливы!

Медлин поблагодарила его за доброту, за свадебный букет - его подарок.

– Не стоит благодарности, дорогая. Я уверен, что Анатоль сделал бы это сам, если бы… если бы… - преподобный Фитцледж понизил голос, метнул тревожный взгляд в сторону Анатоля.
– Есть важная причина, по которой он не преподнес вам цветов. Видите ли, он…

– Не извиняйтесь за моего мужа, - прервала его Медлин.
– Я уже излечилась от романтических иллюзий.

Анатоль расхаживал взад и вперед перед алтарем, рассеянно касаясь рукой деревянной резьбы. Красота этой прелестной деревенской церквушки, казалось, совсем не трогала его черствую, беспокойную душу.

– Я просто должна научиться принимать Анатоля Сентледжа таким, каков он есть, - пробормотала Медлин.

– Ах, милое мое дитя, это было бы для него самым прекрасным даром.

Медлин сомневалась, что Анатоль захотел бы получить хоть какой-нибудь дар, но оставила свои сомнения при себе. Мистер Дарби принес церковную книгу, чтобы зарегистрировать брак. Сначала он вручил перо Анатолю - с той смесью страха и почтительности, с которой относились к хозяину замка Ледж все деревенские жители. Анатоль отвернул кружевной манжет, поставил свою подпись на открытой странице, потом передал перо Медлин.

Она с удивлением отметила, какой красивый почерк у ее мужа - смелый и четкий. Рядом с его подписью ее собственная казалась неприглядной и незначительной.

Дарби унес церковную книгу, миссис Бимз вернулась к своим хозяйственным делам. Даже Фитцледж удалился в придел, чтобы снять парадное облачение. Как только шаги священника затихли вдали, Медлин положила букет на алтарь.

Что могло быть более возвышенного и очищающего душу, чем остаться одной в пустой церкви? Но Медлин осталась не одна. Анатоль стоял в нескольких шагах от нее, но узкий проход, разделявший их, казался шириной в целую милю, так далеки были они друг от друга. Он смерил девушку взглядом от узорчатой каймы юбки до рыжих кудрей, видневшихся из-под шляпки. Хотя его лицо не выражало одобрения, все же Медлин не заметила в нем и вчерашнего презрения.

С той минуты, когда Медлин утром спустилась вниз, они не обменялись и дюжиной слов. Она спрашивала себя, не суждено ли ей остаток жизни провести в молчании. Печальная судьба для женщины, которой в лучших лондонских салонах нередко ставилось в вину, что она слишком много говорит! Но кому из мужчин может понравиться, если женщина без труда опровергает их суждения?

Приподняв подол расшитой розами шелковой юбки цвета слоновой кости, Медлин направилась к Анатолю и непринужденным тоном проговорила: