Вздохнув, Meдлин подняла тяжелый меч, вынула его из ножен. Пламя свечей играло на блестящем стальном клинке, золоте рукояти, отражалось в кристалле, рассыпаясь стайкой радужных блесток.

На сердце у нее потеплело при мысли о том, какой смущенный и робкий вид был у Анатоля, когда он в день бракосочетания опустился перед ней на колено. Может, он и не намеревался вручать Медлин свое сердце и душу, но теперь она понимала, что взамен он предложил немало.

Свою гордость. И гордость многих поколений Сентледжей. А сегодня вечером она безжалостно растоптала и то и другое. Беда в том, что для нее эта ноша чересчур тяжела. Ей нужно другое - простая деревенская жизнь, образованный муж, библиотека, полная книг, и детская, полная ребятишек.

Медлин никогда не влекло к легендам, зачарованным замкам, заколдованным мечам. Стальной клинок - странный дар женщине, тем более такой, как она. Ее сердце никогда не трепетало при виде военного мундира или при мысли о рыцаре в доспехах. Она всегда была поклонницей более утонченных занятий - поэзии, музыки, философии.

И все же этот меч был прекрасен. Медлин повертела его в руках, разглядывая искусную резьбу на рукояти. Кристалл обладал удивительным свойством притягивать взор человека, наделяя меч странной, почти мистической силой.

Силой, что заставит женщину забыть о поэтах и обратиться мыслью к воинам… мужчинам с железными кулаками, которые могучей рукой обхватывают деву за талию и сажают перед собою на луку седла.

Они несутся, как ветер, по берегу моря, через скалы и утесы к полю вереска, где всадник укладывает свою подругу на ковер цветов, источающих сладкий аромат, и…

Завороженная этой картиной, Медлин ощутила, что в груди ее растет тяжелый, сладкий, нестерпимый жар. Она даже не сразу услышала стук в дверь.

– Медлин?

Низкий голос Анатоля оборвал грезы. Заморгав, Медлин отвела глаза от кристалла. Она словно очнулась от зачарованного сна.

– Медлин, вы уже спите?

– Нет.
– Медлин так спешила вложить меч в ножны, что едва не уронила его снова. Она чувствовала себя виноватой, как ребенок, которого застали за игрой со спичками, и боялась открыть дверь, пока меч снова не оказался в гардеробе.

Но едва она успела спрятать меч, как дверь распахнулась сама.

Сердце Медлин все еще жгли гнев и обида, но она вздохнула с облегчением, увидев, что Анатоль цел и невредим. Его широкие плечи облегала свежая рубашка, правая рука была аккуратно забинтована.

– Можно мне войти?
– спросил он. Было видно, что он так и не удосужился причесаться - растрепанные в дикой драке волосы все так же падали на лицо.

Медлин кивнула, слегка удивленная тем, что муж просит разрешения войти. Будь это не суровый повелитель замка Ледж, а обыкновенный человек, Медлин решила бы, что он смущен и растерян. Анатоль вошел в спальню, забыл закрыть за собой дверь. Медлин напряглась, не зная, чего от него ожидать. Он больше не гневался, но им владело странное беспокойство.

Муж подошел к кровати, обхватил обеими руками резной деревянный столбик балдахина.

– Как вы себя чувствуете?
– отрывисто спросил он.
– Я вас не разбудил?

– Нет.

– Но я стучал долго, а вы не отвечали.

– Я… Я была занята, - пробормотала Медлин. Занята игрой с мечом и глупыми фантазиями о страстном соитии на поле вереска.

Она собрала все свои силы, чтобы не покраснеть, и ей это удалось.

– Зачем вы пришли?
– с вызовом спросила она.
– Удостовериться в том, что я исполнила ваше приказание?

– Нет, я только подумал, что вы, должно быть, огорчены этой дикой сценой.

Так вот в чем дело! Он, наверное, ожидал, что она обливается слезами!

Медлин гордо выпрямилась.

– С какой стати мне огорчаться? Я решила, что это старый корнуэльский обычай - убивать друг друга после обеда. Или еще одна семейная традиция Сентледжей?

– Простите, - сказал Анатоль.
– Это больше не повторится. Пока я жив, Роман не переступит порога замка Ледж.

По спине Медлин пробежал холодок. Она слишком хорошо запомнила искаженное дикой яростью лицо Романа и теперь, сама не зная почему, стремилась защитить Анатоля. Анатоль, безусловно, превосходил Романа физической силой, но у того было преимущество, перед которым ее муж мог оказаться бессильным, - Роман умел быть жестоким.

– Значит, вам не удалось примириться с кузеном?
– обеспокоено спросила она.

– Господи, конечно же, нет!
– удивленно воскликнул Анатоль.
– Эта ссора продолжается уже много лет.

– Я до сих пор не понимаю, что произошло, - задумчиво проговорила Медлин.
– Вам не кажется, что Роман был просто пьян? То, как он пролил вино, и потом…

– Он не был пьян.
– Анатоль подошел к туалетному столику, посмотрел на свое отражение в зеркале.
– Мы с Романом ненавидим друг друга с колыбели.