– Но почему?

– Это неважно.

– А я хотела бы понять.

– Если бы только вы могли понять, - еле слышно пробормотал Анатоль.

Медлин подошла к нему, взяла за руку.

– Пожалуйста, скажите мне, - попросила она. Анатоль бросил на нее испытующий взгляд, и ей вдруг захотелось прижать прохладную ладонь к его горячему лбу, пригладить волосы… успокоить его душу.

Казалось, он отчаянно хочет что-то ей рассказать, и не только о Романе… но он опустил глаза и отошел, оставив в ее душе след горького разочарования.

– Я не хочу сейчас говорить о Романе, - сказал он.
– Может быть, мы продолжим этот разговор в другой раз.

– Когда?
– с горечью спросила Медлин.
– Через год и один день?

– Вам нужно знать только то, что вы никогда не должны принимать Романа Сентледжа и говорить с ним. Это ясно?

«Нет, - подумала Медлин, - не ясно». Она хотела было возразить, но на лице Анатоля появилось знакомое непреклонное выражение. Роман Сентледж был просто внесен в список запретов наряду со старым крылом замка и Мортмейнами.

– Вам ясно, мадам?
– повторил Анатоль, не дождавшись ответа.

– Да, милорд.
– Она вздохнула. Теперь язык не повернется заговорить о более важных предметах - о разладе между ней и Анатолем, о том, как она невольно оскорбила его семью и ранила… если не сердце, то гордость.

Впрочем, если гордость Анатоля и была задета, он ничем этого не показал. Медлин смотрела, как он идет к двери, высоко подняв голову, и развернув плечи… и ее охватила беспредельная печаль. Анатоль всегда будет отстраняться от нее, хранить свои тайны, держать под замком сердце.

Зачем он приходил сейчас? Лишь затем, чтобы объявить новый запрет? И почему застыл у двери, держась за ручку?

Минуты текли. В комнате стояла гнетущая тишина, умирал огонь в камине, догорали свечи.

Наконец Медлин не выдержала:

– Вы еще что-то хотите, милорд?

Вначале казалось, что Анатоль ее не услышал, но затем он негромко ответил:

– Да.

– Чего же?

– Тебя!

У Медлин перехватило дыхание. Она никак не ожидала услышать подобное, но это было так похоже на Анатоля с его грубой прямотой! Ни страстных признаний, ни пылких просьб. Просто слово, которое поразило ее, словно удар молнии.

– Вы… вы имеете в виду… то самое?- дрожащим голосом спросила она, боясь, что ошиблась.

Нет, не ошиблась. Анатоль шагнул к ней, и на его лице желание мешалось с мольбой о прощении.

– На этот раз я не причиню тебе боли, Медлин. Клянусь. Не надо бояться.

Сердце ее бешено колотилось, но не от страха. Казалось, целую вечность она ждала, что Анатоль вернется в ее постель… Только она не предполагала, что это произойдет сегодня - после всех волнений, ссор и кровавых драк, после вечера, когда они были, как никогда, далеки друг от друга.

Когда Анатоль обнял ее за талию и привлек к себе, Медлин положила руки ему на грудь.

– Но… но почему?

– Что - почему?
– Он коснулся губами ее виска, прерывисто и учащенно дыша.

– Почему вы этого хотите?

– Потому что вы моя жена.

– Но почему именно сейчас? После того, как мы…

– Ради бога, Медлин, неужели обязательно во всем искать причину?
– вырвался у Анатоля не то стон, не то смех.
– Сегодня больше никаких вопросов.

И, наклонясь, закрыл ей рот твердыми влажными губами. Этот поцелуй, начавшийся лишь затем, чтобы вынудить ее замолчать, становился все жарче, а губы Медлин помимо воли отвечали жадным губам Анатоля. Давно уже Анатоль не целовал ее так - ненасытно, вбирая в себя ее сладость, обжигая биением распаленной мужской крови. Медлин уже успела забыть вкус его поцелуев и чувственное ожидание, которое посетило ее в первую брачную ночь. Все ее существо трепетало в сладостном предвкушении.

Если бы только Медлин могла отдаться на волю этой упоительной магии! Увы, она все еще размышляла и сомневалась. Что привело Анатоля в ее спальню? Может быть, его подстегнули басни о том, какую великую страсть возбуждают Сентледжи в своих женах?

Или он намерен овладеть ею по той же причине, по какой вручил меч? Потому что так полагается? Первой прервав поцелуй, Медлин отстранилась, открыла глаза и взглянула в лицо мужа, пытаясь найти ответы на свои вопросы. К ее удивлению, комната была погружена во тьму. За время поцелуя свечи почему-то погасли.

Медлин не могла разглядеть лица Анатоля, лишь его смутный абрис был виден в янтарных отсветах догорающего огня. Теперь она понимала, каково было бедной Психее, когда ее держал в объятиях мужчина, невидимый, непостижимый.

Анатоль крепко прижимал к себе жену, покрывая лихорадочными поцелуями ее волосы. Она казалась такой тонкой и хрупкой на ощупь, что он боялся сломать ее. Медлин не отталкивала его, ее тело было мягким и податливым, но в то же время Анатоль ощущал глубинное сопротивление, равнодушие, которое доводило его до отчаяния.