– А-а, точно же – Гульшат! – как будто просыпается Диана. – А какой у нее сейчас сотовый, не подскажешь?

– Девятьсот восемнадцать тридцать шесть двадцать пять сто один, – отчеканивает поклонница стиля «нуар».

– Так-так… Сейчас… – моя «Мисс Бюст» хватает со стола какую-то дореволюционную модель «Сименса» и начинает тыкать в клавиши. – Чё там дальше после двадцать пять?

– Сто один.

– Ага, сто один, – эхом откликается «леди Ди» и добивает оставшиеся цифры. – Сейчас! – заговорщически шепчет она мне, но, услышав голос в трубке, переключается на свою невидимую собеседницу:

– Гульшат, привет! Это Диана из «Паспарту»… Ага, приветики. Мне твой новый номер Альбинка дала. Слушай, Гульшат: мой клиент хочет поехать на следующей неделе в Европу, но у него работа. Надо сделать больничный. Сможешь?… Ну, на две недели где-то… Сможешь, да? Ага, хорошо…

– А сколько это будет стоить? – шепчу я.

– А почем это, Гульшат? – передает мой вопрос Диана. – Понятно… Сто тридцать рублей за один день!

– Отлично, – киваю я.

– Он согласен. Тогда я ему твой номер даю – он тебе позвонит, и вы с ним встретитесь… Ладненько. Спасибо тебе, дорогая…. Да ничё. Но клиентов пока мало, поэтому я еще не знаю, еду я туда в этот раз или нет… Ага, ну, ладно, давай, пока. Целую…

Она кладет сотовый и радостно сообщает то, что мне, в общем, и так уже известно. Я забиваю в мобильник номер этой Гульшат и обещаю прийти в понедельник или во вторник – «в общем, как только будет ясно, с какого числа мне выпишут больничный». Последовательно раскланиваюсь с Дианой и обладательницей хорошей памяти Альбиной и спешно вываливаю на улицу, набирая подсказанную мне спасительную комбинацию.

– Да? – раздается в трубке.

– Гульшат, добрый день. Это Игорь; по поводу моего вопроса вам только что звонили…

– А! Да-да-да! Здравствуйте!

– Гульшат, я хотел уточнить: сейчас все-таки лето – мы под каким предлогом две недели оформлять будем?

– Предлагаю конъюнктивит! – слышится на другом конце смешок.

– Конъюнктиви-ит? – удивленно тяну я. – И чё – сколько можно лежать с ним?

– Делали и на неделю, и на две, и на три – прокатывало! Я думаю, и у вас никаких проблем не будет.

– Хорошо, вы меня убедили, – не слишком уверенно говорю я. – Где с вами можно встретиться?

– Я живу на Остроградского, рядом с торговым центром «Соул».

– Ну, тогда нет проблем. Я должен буду подойти к центру или прямо к вам домой?

– Прямо домой.

«Упс! Не блатная «разведёнка» ли? Жить становится всё лучше и веселей!»

– Хорошо. Диктуйте мне ваш адрес, Гульшат…

Через двадцать минут выясняется, что Гульшат, во-первых, сама не работает в больнице, как я предполагал изначально, а только «знает очень многих нужных людей», во-вторых – не блатная разведенка, а обременная детьми и живущими в ее квартире родственниками дама чуть постарше меня самого, и главное, в третьих, – совсем не так хороша внешне, как мне рисовалось в воображении (тембр голоса все-таки бывает очень обманчив!). Но это ничего – не за тем пришел, в конце концов. Получив «денежки вперед» и данные моего медицинского полиса (они у меня вместе с номером страхового свидетельства и ИНН выписаны в блокнот), Гульшат пообещала зайти к своей знакомой уже в понедельник, «так что со вторника у вас все будет оформлено как положено, не переживайте».

– Я хотел бы выйти на работу не двадцать второго, а двадцать пятого, – говорю я. – Вы знаете, Гульшат, – нас, преподавателей, отдел кадров заставляет в период сессии присутствовать по шесть астрономических часов каждый день независимо от того, есть, например, занятия у заочников или их нет. А мне чё-то совсем не хочется приезжать ради такой ерунды в институт даже на шесть минут. Двадцать пятого у меня экзамен, а за день до этого консультация, но консультировать там некого – пять человек в группе. К тому же они и так всё знают.

– Вы мне позвоните в воскресенье, двадцать первого, и уточните тогда, каким числом мы с вами будем закрывать больничный – двадцать вторым или двадцать четвертым. – Она отвечает спокойным голосом профессионала, съевшего собаку на подобных вопросах.

– Хорошо, – я удовлетворенно киваю. – Так и сделаем. Ну, спасибо вам заранее, Гульшат. Я пойду тогда?

– Ладно! – Она чуть наклоняется вперед, протягивает руку и поворачивает вертушку замка, открывающего железную дверь «тамбура». «Тамбур», в котором мы вели наши переговоры, по доброй отечественной традиции отгораживает ее и соседнюю квартиру от остальных обитателей этажа и прохожих на лестничной клетке. Стандартная, но нравящаяся мне отделка обоями «под кирпич»; несколько пар ботинок, сапог и тапок, тёмно-бежевый коврик под ногами. Всё, как обычно; всё, как у людей. Веет домашним уютом, желанием беззаботно развалиться на диване перед телевизором, не «парясь» из-за того, какие сволочи хотели (а, скорее всего, хотят и сейчас) меня подставить и сдать. Черт, и почему столько проблем навалилось? Стоп, говорю я себе, не хнычь. Во-первых, могло быть гораздо хуже. Во-вторых, мои проблемы – всего лишь следствие того, что я не желаю жить на двенадцать тысяч в месяц, а желаю, как все приличные люди, иметь деньги хотя бы на хороший отдых с подругой. Разве это не стоит того, чтобы рисковать пару раз в год? Особенно учитывая, что по большей части риск невелик: народ ко всему приучен. Серьезные издержки могут возникнуть только в отдельных, особо специфических случаях.

Я прощаюсь с Гульшат и уже через несколько секунд оказываюсь во дворе ее дома. Зеленеющая листва плотно посаженных друг к другу деревьев и отличная погода – это единственное, что сейчас хоть немного радует глаз.

Спустя полчаса я у себя в берлоге и, откинувшись на кресле, пишу эсэмэски. Сначала Неле Минниахметовой, Эльмире Фахрутдиновой и Ире Донсковой, что взял больничный и на экзамен им лучше не приходить; потом месседж Трофимову:

«Я заболел. Второй экземпляр билетов у шефа есть. В понедельник у этих групп консультация, если что. Кашу заварили Заббарова и Петрова из ЭПП-1-07. Это известно на 120 процентов. Выпускать их на допсессию нельзя ни при каких обстоятельствах (даже если они будут просить об этом)».