На тяжелый вздох Мегеры он не обращает внимания. На сей раз Зарлен переглядывается с Хайелом.

— Прошу прощения, — растерянно бормочет начальник гарнизона, — но это могло бы вызвать нежелательные…

— Чепуха, — отмахивается Креслин. — Здесь так мало народу, что если я буду все время помнить о своем сане регента и искать ровню, то рискую утратить и те навыки, какие имею. Ведь все мои упражнения сведутся к тасканию камней да рубке леса.

— Креслин!.. — звучит возмущенный шепот Мегеры.

— Совершенно неожиданное предложение, — замечает Джорис.

Креслин пожимает плечами:

— Можно и без клинков — проведем состязание по рукопашному бою…

— Но все-таки… — опять встревает Джорис. — Как можно…

— Я, если позволите, буду выступать за цвета герцога, — неожиданно холодно обрывает его Креслин. От него просто веет холодом, так что даже Клеррис отступает.

А вот Зарлен лишь ухмыляется, демонстративно разглядывая Мегеру.

— Вообще-то у нас здесь есть несколько деревянных мечей, — говорит Хайел, которому явно не по себе, поскольку Зарлен на голову выше новоявленного регента и выглядит гораздо более сильным.

— Думаю, пара мечей подберется, — подтверждает Джорис, равнодушно пожимая плечами. — Пойду принесу.

— Ты думаешь это… необходимо? — спрашивает Хайел.

— К сожалению, да, — отвечает Креслин.

Мегера буквально прожигает его взглядом. Зарлен смотрит на Креслина сверху вниз, потом переводит взгляд на Мегеру и едва заметно улыбается. Глаза Торкейла перебегают с Креслина на Зарлена, а Хайел таращится в свитки, словно хочет прочесть что-то между строк.

Клеррис трогает Мегеру за рукав. Она пытается стряхнуть его руку, но, взглянув магу в глаза, успокаивается.

— Вот, пожалуйста, — весело объявляет Джорис, вернувшись с двумя тренировочными мечами — белыми дубовыми палками, имеющими рукояти с крестовинами, как у настоящего оружия.

Он предлагает выбор Креслину, который берет палку покороче. Зарлен принимает другую.

Хайел, Джорис и Торкейл молча отступают к стене. Мегера и Клеррис остаются у дверей.

Зарлен подмигивает Мегере и бросается в атаку. Креслин ждет, и когда белая дубинка готова обрушиться на него, неуловимым движением отражает удар. Противник, превосходящий юношу ростом и силой, нападает снова и снова, вкладывая в яростные выпады всю свою мощь, но Креслин отбивает их почти не двигаясь с места (и во всяком случае, так кажется) даже не глядя на оружие соперника.

— Ты что, танцор?

Зарлен орудует своей дубинкой с удвоенной скоростью, но ни один его удар так и не достигает цели. А потом Креслин делает едва заметное движение…

Зарлен трясет запястьем, где набухает красный рубец, растерянно смотрит на свою пустую руку и на валяющуюся на полу белую дубовую палку, а потом поднимает глаза на Креслина. И в этих глазах вспыхивает пламя безумной злобы.

— Берсерк… — шепчет Клеррис, но Креслин не нуждается в предостережениях. Когда Зарлен с немыслимой скоростью делает выпад клинком из голубоватой стали, меч Креслина — боевой меч! — уже наготове. Нападение стремительно, однако когда удар наносится, на том месте, куда целил противник, Креслина уже нет. А потом дважды вспыхивает голубоватая сталь герцогского меча.

Помутневшим непонимающим взглядом Зарлен смотрит на свой валяющийся на полу клинок. Колени его подгибаются. Креслин выжидает ровно столько, сколько нужно, дабы удостовериться, что этот человек мертв, после чего вытирает клинок о тунику поверженного врага.

Хайел стоит с разинутым ртом. Джорис бледен. Бледна и Мегера.

Креслин поднимает глаза на Хайела, косится на тело и говорит:

— Прошу прощения, что так вышло, но… Он замышлял убить меня и подобраться к моей жене.

Хайел закрывает рот и смотрит на Торкейла. Темноволосый молодой солдат переводит взгляд с Креслина на своего капитана и облизывает губы:

— А… А Зарлен говорил, что… никакой чародей не устоит против холодной стали… И колдунья тоже.

— Видимо, он ошибался и насчет колдунов, и насчет колдуний, — спокойно отвечает Креслин.

Хайел кивает Торкейлу на труп, и молодой солдат тащит тяжелое тело к выходу из длинной комнаты.

— Кто ты? — спрашивает Креслина Джорис.

Креслин смотрит на Клерриса и Мегеру, но Черный маг лишь пожимает плечами, а Мегера отворачивается. Успев, впрочем, обжечь юношу взглядом.

— Я один из ваших регентов, — говорит Креслин, повернувшись к Джорису и Хайелу и, немного помолчав, добавляет: — Я был консортом в Западном Оплоте. Я единственный мужчина, когда-либо обучавшийся у наставниц бойцов. Я пересек Закатные Отроги в зимнюю стужу, чтобы избежать брака с женщиной, на которой потом женился. Меня называют также Магом-Буреносцем, а ваш герцог назначил меня и свою кузину соправителями, с тем чтобы мы по мере сил берегли и укрепляли для него эту землю. Достаточно?

— Чтоб мне пропасть!.. — бормочет Торкейл так тихо, что его слова различает только Креслин.

Джорис поворачивается к Клеррису:

— И что, он действительно Буреносец?

— Да. Лучший, какого мне только случалось видеть. Прирожденный.

Креслин смотрит на Черного мага, и даже Мегера поднимает глаза.

— А герцог все это знает? — спрашивает Хайел.

— А как ты думаешь, почему мы здесь? — отзывается Мегера с усталостью в голосе. — Или ты думаешь, что герцог предпочел бы оставить двух магов из Западного Оплота и Сарроннина под своей крышей?