— Они всегда были прижимисты.

— О, уж это-то нам известно, — маршал умолкает, приблизившись к входу в зал, у которого стоят два стража и паж.

— Маршал Западного Оплота! Честь и хвала маршалу Западного Оплота! — возглашает паж ясным и звонким голосом.

Пройдя под аркой, маршал поднимается на помост. Хелдра следует за ней, но тут к наставнице бойцов подходит второй паж. Он обращается к Хелдре, она останавливается и отстает от Дайлисс. Их разделяет шаг, два шага, три…

В углу пиршественного зала раздаются громкие щелчки, и оттуда со свистом летят арбалетные стрелы.

Сраженная первым же выстрелом, Хелдра валится на полированный камень пола.

Маршал еще держится на ногах, но спустя миг падает и она.

— Целительницу! Скорее! — слышится чей-то крик. Почетная стража маршала обнажает клинки, и сутианская знать бросается к выходу из зала. На каменной галерее, где обычно находятся сутианские стражи, валяются брошенные разряженные арбалеты.

На помосте целительница осматривает тела и качает головой. Маршал лежит ничком: три стрелы пробили ей спину и грудь. Хелдра сражена одной-единственной стрелой, пронзившей шею.

Мегера стремительно отводит клинок работающей с ней в паре женщины, так что та едва не теряет равновесие, и сама делает выпад.

— Неплохо! — Шиера переводит взгляд со стража на регента. — Но и не слишком хорошо. Сколько можно говорить, что сражаться следует как в настоящем бою. Нанесла удар — тут же возвращаешься в стойку, а не ждешь, опустив меч, пока тебе вспорют живот. Подними клинок повыше, вот так… Это относится и к тебе, Пиетра, — шагнув вперед, Шиера выправляет положение деревянного меча. — Держи под таким углом, и тебе будет легче отвести любой выпад.

Пиетра кивает.

Мегера тоже кивает, ловя себя на том, что рука сама меняет угол наклона клинка. Потом она утирает мокрый от моросящего дождика и пота, лоб.

— Ну, на сегодня все.

— Спасибо, милостивая госпожа, — Пиетра кивает еще раз.

— Спасибо.

Мегера возвращает на место деревянный меч, берет свой клинок и быстрым шагом направляется в цитадель.

Сидя на деревянном стуле, который он приспособил для своих бдений наедине с ветрами, Креслин тянется чувствами на запад, к Кандару и Монтгрену. Как и всегда с того времени, как он начал эти регулярные осмотры, в водах близ острова нет никаких судов, кроме рыбачьих лодок и трехмачтового барка, возвращающегося в Нолдру.

Достигнув с помощью ветров истомленных засухой земель, юноша видит белые миазмы, окутывающие ныне не только Фэрхэвен, но и Монтгрен.

Долина за долиной открываются перед ним, и над многими поднимаются клубы дыма: сухая трава лугов горит, словно трут. Однако в Монтгрене нет чужих солдат, лишь тут и там вспыхивают крошечные белые огоньки, причем ни один из них не появляется близ Вергрена.

Солдаты явятся позже, гораздо позже.

Креслин встает, выходит из комнаты и направляется на террасу, над которой висит холодный туман.

Уловив, что Мегера заканчивает упражнения с мечом, юноша размышляет о том, с кем сначала увидеться — с ней или с Клеррисом. Потом берет свой короткий клинок, безуспешно ищет отлучившуюся куда-то вместе с дочуркой Алдонию, колеблется, идти пешком или ехать, но в конце концов решает, что верхом будет быстрее. Да и Воле не повредит разминка.

Лошадь ступает быстро и уверенно, оставляя отчетливые следы копыт на вязкой красноватой глине дороги, ведущей на север, к строению из черного камня, возможно, воплощающего в себе надежду на торжество гармонии.

Торжество гармонии? Эта мысль кажется Креслину слишком претенциозной.

День стоит прохладный и влажный. Над головой плывут тяжелые серые облака, однако и поселение, и гавань лишь слегка подернуты туманной дымкой. Рыбаки увели свои лодки в море, так что у пристани осталась лишь «Звезда Рассвета» да полузатопленное суденышко. Креслин напоминает себе, что и эту скорлупку не мешало бы привести в порядок.

Мегера встречает его на пороге цитадели с поджатыми губами.

— По-моему, суженый, ты заглядывал на ристалище, когда мы упражнялись? Ведь правда? — ее бледное, спокойное лицо совершенно не отражает бушующей внутри бури.

— А что, нужно было? — шутливо отвечает Креслин, стараясь скрыть свои чувства.

— Тебе нужно!.. — начинает было она, но улавливает его состояние и тут же меняет тон: — Прости. Я не сразу поняла, чего ты хотел.

Креслин выдавливает улыбку:

— Я просто хотел…

— Знаю.

«…и не хотел больше причинять тебе боль…»

— Я сильнее этого, — говорит Мегера, поднимая запястье, с которого так и не сошел белый рубец. — И я желаю, чтобы ты увидел и почувствовал, какой хаос способен породить, используя лишь силу гармонии.