— Почему они выступили с этим требованием? — неожиданно произносит Креслин.

— Суженый, это, наверное, шутка? Ты совершаешь набег, разрушаешь крепость, грабишь портовые склады, уводишь корабли трех держав, а потом задаешь подобные вопросы… — Мегера качает головой.

— Я спрашиваю не о том. Мне интересно знать, с чего это им вообще взбрело в голову утруждать себя посылкой ультиматума? Помнится, хаморианцы напали на нас без всякого уведомления. Да и прочие вредили нам, обходясь без официальных посланий!

— Они взбесились, — высказывается Хайел, — это единственное, что приходит мне в голову.

— А может, перетрусили? — предполагает Шиера. — Сперва Креслин потопил корабли магов, потом флотилию Хамора, затем он создал войско, которое после прибытия последних стражей Западного Оплота стало сильнее любого другого, близкого к нему по численности. Теперь, захватив полдюжины судов, он положил начало собственному флоту, а поскольку ему под силу потопить любой чужой корабль, кто может позволить себе отказаться с ним торговать? Единственный выход для них — уничтожить Отшельничий.

— Ну, едва ли мы представляем собой столь страшную угрозу, — примирительно замечает Клеррис.

Мегера фыркает.

Клеррис поднимает брови и, спустя мгновение, спрашивает:

— Ты и вправду чувствуешь, что Отшельничий столь ужасен и грозен? Огромный пустынный остров с населением всего-то в тысячу душ? Государство с казной, размер которой не заслуживает даже упоминания?

— Клеррис, ты прекрасно знаешь, что дело тут не в численности населения и не в казне. Дело в нас, в том, что мы собой представляем. И в том, какие слухи распускают о нас повсюду Белые. Мой суженый ухитрился заставить полмира трепетать перед могущественным Отшельничьим, цитаделью Черной магии, хотя в отличие от обманутых народов наши истинные недруги знают, что мы вовсе не настолько сильны. Но исходящая от нас угроза побуждает всех поддерживать Фэрхэвен, особенно теперь, когда чародеи возрождают Монтгрен, помогают возводить плотины в Кифриене и платят огромные деньги за хайдлинское зерно. Особенно теперь, когда на развалинах Западного Оплота утвердился гарнизон Риессы. Белые маги запугивают весь мир усилением Сарроннина, якобы стремящегося навязать всем Предание и — сохрани от него Небо! — злобного Черного чародея Креслина! — Мегера картинно пожимает плечами.

— В этом что-то есть, — задумчиво произносит Шиера.

— Больше, чем «что-то», — тихо, но твердо говорит Креслин. — Цель этого ультиматума как раз в том и состоит, чтобы убедить Хамор и Нолдру в нашей неспособности вести разумную политику, и таким образом сделать Отшельничий жупелом для всего мира.

— Скорее всего, так оно и есть, — соглашается Шиера. — И что нам теперь делать?

— Мы отправим вежливую ответную ноту, в которой объясним наши действия необходимостью противостоять враждебной магии и направленным против как Отшельничьего, так и всего восточного Кандара козням, выразившимся в захвате чужих территорий, вероломных убийствах и неправомерных запретах на торговлю. Правда, в настоящий момент это едва ли поможет.

— В настоящий момент? — язвительно переспрашивает Мегера.

— Мне понятно, что он имеет в виду, — говорит Шиера, глядя на Мегеру. — Они уже решили, что им делать, и поступят по-своему вне зависимости от нашего ответа. Однако если мы устоим, Хамор и Нолдра всегда смогут заявить, будто были введены в заблуждение Фэрхэвеном, и использовать этот документ (который, как они, несомненно, станут утверждать, от них долго скрывали), чтобы оправдать свои последующие действия. Каковыми, надеюсь, будет установление с нами нормальных торговых связей.

— Так мы пошлем ответ прямо в Фэрхэвен? — спрашивает Мегера.

— Вряд ли, — отвечает Креслин. — Пошлем-то мы каждому, но потом любой все равно сможет заявить, что был введен в заблуждение. Истина для политиков — не самое главное.

«…как и для тебя, суженый…»

Эта исполненная муки мысль разит Креслина, как клинок.

— Но можем ли мы позволить себе вести войну? — спрашивает побледневшая Лидия.

— Нет, — без обиняков отвечает Хайел.

— Но вопрос не в этом… — Шиера переводит взгляд с Хайела на Мегеру. — Вопрос в том, есть ли у нас какой-нибудь выбор.

— Нет.

— Нет.

Все шестеро смотрят на лежащий перед Шиерой тяжелый свиток.

За окнами собирается дождь. Опять дождь.

— Теперь, когда все согласились с твоей циничной мудростью, какую стратегию ты нам предложишь? — спрашивает Хартор, поглаживая амулет и глядя на ясное, зеленовато-голубое осеннее небо. — С учетом того, что на тебя будет возложена личная ответственность.

— Личная ответственность? — нахмурясь, переспрашивает Гайретис.

— Об ответственности потом, сперва о стратегии, — бросает Хартор.

— Значит, так, — начинает худощавый маг. — Один наш флот выступит открыто. Назовем его, скажем, «Флот Отмщения». Соберем туда лучшие суда, а остальные разобьем на мелкие группы (эскадры — или как это называется у моряков), с тем чтобы на каждом корабле находился Белый, способный его укрыть.

Хартор задумчиво трогает пальцами амулет.

— Итак, мы отправляем «Флот Отмщения» — название мне не очень нравится, можно будет придумать получше, — но даем приказ двигаться неспешно, чтобы Креслин и его проклятая баба заметили корабли и сосредоточились на них. Так?