И лишь один корабль с высокими мачтами не поддается шторму, пытаясь развернуться и уйти в открытое море. Он заключен в кокон белизны, столь плотный, что ветры тщетно хлещут по его голым реям.

Вцепившись в самое сердце ветров, Креслин закручивает их в воронку чудовищного смерча уплотненной тьмы. И эта тьма, эта невероятная сила наносит удар и сама рушится в раздираемое бурей море на том месте, где только что находился корабль.

«…больно…»

Креслин ощущает боль Мегеры одновременно с осознанием того, что у побережья Отшельничьего плавают лишь корабельные обломки и человеческие тела. А могучая Белая армада уже начинает разворачиваться, ища спасения в бурных водах Северного Океана.

Лишившуюся чувств Мегеру Лидия укладывает на вынесенный из дома матрас и, поймав вопросительный взгляд Креслина, заверяет:

— С ней все будет в порядке.

Но Креслина это не останавливает. Схватив стакан, он отпивает глоток сока и вновь, не обращая внимания на донесшееся словно издалека восклицание: «Нет!», напрочь позабыв об усвоенной осторожности, бросает себя через небосвод на север, к последнему сохранившемуся пятну отвратительной белизны. Он вновь собирает бурю, призывая самые высокие, самые могучие небесные реки, подобные потокам из черной стали. Не замечая в своем безумном неистовстве ни слепящих серебряных вспышек, ни опаляющего огня, не обращая внимания на стоящий перед внутренним взором образ умирающего Белого мага — образ, который никогда не изгладится в его памяти! — Креслин направляет всю ярость севера на пляшущие по поверхности ошалелого моря беззащитные щепки.

— Не-е-ет!..

Креслин не слышит этой мольбы, вздымая над морем смертоносные валы. Слившись воедино с ветрами и молниями, он сам — воплощение шторма, а оседлав неукротимые черно-стальные воздушные приливы, уподобляется богу древних Небес…

«…вернись… назад… суженый…»

Назад?

Дрожа от напряжения, Креслин заставляет себя выйти из бури, из совершеннейшего в своей гармонии средоточия мощи. Пядь за пядью, локоть за локтем он отступает на юг, сквозь грозовые тучи и ледяные дожди.

Мысли, разрозненные и путаные, стягиваются вместе, пока сознание не возвращается в тело. Креслин выпрямляется, открывает глаза… и ничего не видит. И Мегера, и Клеррис с Лидией должны быть где-то рядом, но их не видно. И вообще ничего не видно. Вокруг одна лишь тьма.

Понимая, что это едва ли может быть ночь, юноша зовет — слабым, совсем не тем, что у недавнего громового божества, голосом:

— Мегера!..

— С тобой все в порядке?

Согретым теплом ее слов, Креслин нащупывает руку Мегеры.

— Я ничего не вижу, — признается он. — Снова тьма.

Их пальцы переплетаются, и тьма редеет: из нее выступают огромные, всматривающиеся в его лицо зеленые глаза.

— Ты уходил так далеко… — по щекам Мегеры струятся слезы. — Слишком далеко. Никогда не делай этого больше…

— Не буду, не буду, — он недоуменно качает головой. — Странно, сейчас со мной все в порядке, но только что я ничего не видел. Знал, что ты здесь, а увидеть не мог.

— Думаю, тебе не следует иметь дело с бурями, пока не поговоришь об этом с Лидией, — наморщив лоб, Мегера пытается прощупать его чувствами и качает головой. — Есть тут нечто такое…

— Уж сейчас-то мне точно не следует ничего предпринимать, — выдавливает смешок Креслин. — Особенно по части погоды. Впрочем, ты можешь справиться и сама. Я чувствовал твои прикосновения к ветрам… они ловчее.

Неожиданно ощутив себя страшно одиноким, он сжимает руку Мегеры.

— Ты… — начинает она.

«…напуган…» «о!.. суженый…»

Молча — для этого не нужны слова — Креслин признает свой страх, признает холод, сковавший его вместе с неожиданно — но не впервые, а стало быть, и не случайно — поразившей его слепотой. Мегера чувствует это. Она обнимает Креслина, а он жадно пьет глазами рыжий огонь ее влажных волос и линялую голубизну туники. Он смотрит и не может насмотреться, даже когда заключает жену в объятия и привлекает к себе.

— Вам обоим необходимо выпить, — заявляет Лидия. Мегера берет стакан. Креслин следует ее примеру и отпивает большой глоток, не обращая внимания на горький вкус предложенного целительницей теплого настоя. Его короткие волосы пропитаны потом, стекающим за уши и за ворот. Глядя на Мегеру, он видит, что и ее волосы спутались и потемнели. Оба они испускают запах страха и напряжения.

— Шиера зачищает восточное побережье, а Клеррис пошел с Хайелом, — невозмутимо сообщает Лидия.

Дождь продолжается, но уже не льет как из ведра. Повернув голову, Креслин бросает взгляд на север и успокаивается, увидев не черные грозовые тучи, а обычные серые облака. Значит, вызванная им буря не разрушила сформированную им и Мегерой устойчивую климатическую модель. Ему не приходится напрягаться, дабы определить, что последствия шторма будут ощутимее всего на западе — преимущественно в Слиго, Лидьяре и Фэрхэвене.

— Скажи, что ты сделал, когда коснулся ветров в последний раз? — подчеркнуто нейтральным тоном спрашивает Лидия.