Мама потянулась и схватила мишку, лежавшего передо мной на кровати, после чего помахала им прямо перед моим носом. Она была права. Мистер Браун был весь в порезах, из которых высыпались его внутренности, а голова была помята. Наверно, я жевала ее во сне. Я даже заскулила от изумления, но мама была непреклонна.

— ДРЯННАЯ собака! ДРРЯННАЯ собака! — кричала она. — Ты только посмотри, ведь ты ничего от него не оставила. Что скажет Сандра, если узнает, какая дрянная собака спала на ее кровати, надевала ее вещи и жевала ее мишку? Теперь я поняла, Я ПОНЯЛА, ты не моя Сандра! Сандра никогда не поступила бы так со своими вещами, она очень любила мишку, зачем ты испортила его? О, теперь мы вывели тебя начистоту…

Она еще долго кричала, прижимая мишку к груди, кричала и плакала. Я не верила собственным ушам. Не знаю уж, отчего она так оплакивала мистера Брауна, когда почти вся комната была разорена. Не очень-то мне нравился мистер Браун!

В первый раз я взяла его на кровать, насколько мне помнилось, да и то потому что он напомнил мне о прошлом.

С лестницы донеслись громкие шаги. Это папа и Адам бежали в мою комнату узнать, что происходит.

— Посмотрите! Она порвала вещи Сандры. От мишки ничего не осталось!

— Я же говорил тебе! Я говорил, что это не Сандра! — крикнул Адам.

— Вот и подтверждение! — завопил папа.

Все трое принялись кричать и обвинять друг друга. Теперь они все были убеждены, что я не Сандра, более того, им казалось, что они знали это с самого начала, и иначе как глупостью нельзя было назвать то, что их едва не провела дурацкая собака, и так далее, и тому подобное…

Я не верила своим ушам!

Значит, все время они ждали, когда я совершу какую-нибудь крошечную ошибку, чтобы обвинить меня во всех грехах! Очень похоже на них! Всегда было так, они всегда поступали так со мной. Всегда ждали случая, чтобы обрушиться на меня со своими упреками. Я ужасно разозлилась оттого, что они никогда не разрешают мне быть самой собой. О нет, мне надо было быть очень хорошей, чертовски хорошей, а если этого не получалось, то жди бурю; негодования. Надо вызвать полицейских! Пусть ее запрут! Пусть убьют! Она порвала своего мишку!

В конце концов, это мой мишка, разве нет? И я могла делать с моим мишкой все, что мне угодно. С лаем я соскочила с кровати и схватила мистера Брауна зубами, вырвав его из маминых рук. Остановилась я как раз посреди комнаты, напротив всех, в вызывающей позе, мол, попробуйте — отнимите. Мама закричала:

— Держите ее! Держите ее! Она было бросилась ко мне, однако я так грозно зарычала, что она не посмела приблизиться.

— ГРРРРРРРРР! — сказала я и принялась за мишку, тряся головой, пока из него не высыпались все внутренности, после чего я положила его на пол и стала безжалостно рвать зубами его голову.

Члены моей семьи пришли в ужас — они не сумели вовремя покинуть комнату! Они вопили: «Бешеная собака!» — и, падая и поднимаясь, мешая друг другу, наперегонки стремились к двери. В воздухе летали опилки. Потом дверь захлопнулась. И знаете, что было дальше? Я громко засмеялась. Если бы они знали, что мое рычание наполовину состояло из взрывов смеха. Правда! Бешеная собака! О господи, она взбесилась! Бешеная собака! И все почему? Потому что я жевала моего мишку? Этого достаточно? Ну не забавно ли?

Но смеялась я недолго.

— Она взбесилась! — кричал папа.

— Такой она была в первый раз! — выл Адам.

— Хватит, я видела достаточно, — вопила мама. — Вызывайте полицейских. Надо избавиться от нее раз и навсегда!

Я слышала, как они возятся за дверью, видимо, опять запирая меня. Неужели правда? Неужели они действительно хотят убить меня за то, что я разорвала собственного мишку? Вновь передо мной замаячил собачий приют. Похоже, я целых полгода — как человек и как собака — провела под дулом постоянных угроз. Опыты. Тесты. Только потому, что я собака, они обращаются со мной как с совершенно бесправным существом. Права человека! Так это звучит, не правда ли?

Я подбежала к окну и выглянула на улицу. Окно было немного приоткрыто снизу, чтобы циркулировал воздух, так как моя мама всегда ненавидела собачий дух. Подсунув нос под раму, я стала поднимать ее и в это время услыхала шум внизу. Два пса появились из-за ограды и гордо прошествовали на газон под моим окном. Друг и Митч! Они были рядом все это время!

— Мы ждали тебя, — пролаял Митч.

Он и Друг, высоко подняв хвосты и помахивая ими от удовольствия видеть меня, прошли в сад. Мне показалось, что сердце перевернулось у меня в груди. Что я делаю тут, в этом доме, с этими людьми? Конечно же, я собака и рада видеть таких же, как я, собак, которые пришли за мной!

— Еще не поздно, — гавкнул Друг. — Прелестная сучка! Иди ко мне, малышка! Прыгай!

— Прыгай! Прыгай! Прыгай! Прыгай! — вторил ему Митч.

Он был до того возбужден, что не мог усидеть на месте и прыгал, прыгал, еле слышно поскуливая. Я просунула нос подальше и, поднапрягшись, подняла раму вполне достаточно, чтобы убраться из дома. Однако я медлила. У меня было твердое убеждение, что если я сейчас уйду, то навсегда. Готова ли я к этому?

— Ты им чужая! — кричал Друг. — Ты не можешь им доверять, и они не умеют получать удовольствие от жизни. Они даже не знают, кто они на самом деле! Прыгай, малышка! Давай! Прыгай!