— Судя по твоим словам, она достаточно богата, чтобы содержать его. А если б нет? Если такой ребенок вдобавок к своей неполноценности становятся тяжкой обузой для семьи?

— По-моему, это ничего не меняет.

— И не должно менять. Суть одна. Ты сам прекрасно знаешь, что природа создает весьма неблагоприятные условия для тех, кто рожден с синдромом Дауна. Они умирают от инфекционных болезней, различных врожденных дефектов и так далее. Природа избавляется от них. А мы, со своими антибиотиками, хирургией и всем прочим, нарушаем равновесие.

— Ты же не предлагаешь, чтобы их лишали медицинской помощи?

— А почему нет? Никто не может вынудить тебя поддерживать бесполезную жизнь. Каждый из нас должен решать это для себя сам.

— Что ж, может, ты и прав. — Деон прижал ладонь к подбородку и покусывал кожу между большим и указательным пальцем. — Может быть.

Филипп посмотрел на него и засмеялся.

— По-моему, я тебя не убедил.

— Меня не надо убеждать. Мне эти вопросы тоже приходили в голову. — Деон помолчал, подыскивая нужные слова. — То, что ты говоришь, теоретически выглядит вполне логичным. Медицина продлевает существование генетических ошибок природы. Это верно. Но не следует всю вину возлагать на медицину. А современная техника? Точно так же ты мог сказать, что незачем вызывать врача к человеку, который в автомобильной катастрофе получил тяжелую мозговую травму, или везти его на «скорой» в больницу. Лучше нести его туда на носилках — больше шансов, что умрет по дороге.

— Возможно, когда-нибудь мы будем вынуждены продолжить этот разговор, — сухо сказал Филипп. — Что ты посоветовал ей? Ну, Триш?

Деон почувствовал, что Филипп хочет переменить тему, чтобы не вступать в открытый спор. Тем лучше. Он тоже попытался вернуться к спокойному и рассудительному тону.

— Что я мог посоветовать? У него атрезия трехстворчатого клапана.

— То есть ты ничего не можешь сделать?

— Ничего, — Деон скривил губы. — А, к черту!

— Она вернулась с ребенком в Италию?

— Наверное. По крайней мере намеревалась уехать.

Филипп бросил на него быстрый взгляд. Деон, почувствовав желание оправдаться, словно поступил с Триш подло — и потому, что отказался оперировать ее сына, и потому, что не знал, где она теперь, поспешил сказать;

— Меня же здесь не было. Я уезжал.

— А, да! Я знаю из газет. В Австралию, ведь так?

— Да.

— Ты прекрасно выглядишь. Австралия явно пошла тебе на пользу.

— Но мы вернулись уже довольно давно. Больше, месяца.

— Тем не менее загар у тебя еще отличный!

Деон улыбнулся.

— По воскресеньям я выходил на яхте в море. Загар скоро сойдет, если погода не переменится.

— Да. Странно, но здесь я переношу холод много хуже, чем в Канаде.

— Влажность другая.

— Возможно.

И до конца пути они продолжали ничего не значащий разговор. Филипп свернул в проезд, ведущий к больнице.

— Дай-ка я сойду здесь, — сказал Деон.

— Незачем. Мне в любом случае придется проехать мимо твоего корпуса.

Они свернули в узкую улочку, на которую выходило здание медицинского факультета. Она была заставлена автомобилями.

— Каникулы кончились, как видишь, — сказал Деон. — Вот что. У меня есть место на стоянке. Если хочешь, поставь машину там.

— Спасибо, но у меня тоже есть постоянное место. Вон, в конце ряда.

— Правда? — Деон удивленно посмотрел на Филиппа. — Каким образом?

— Я здесь работаю.

— Да-да, я ведь так и не спросил, что ты теперь делаешь… Но почему-то мне казалось… ты ведь говорил, что собираешься что-то писать?

— Это заняло меньше времени, чем я предполагал. А потом я решил принять предложение профессора Глива. Я ведь говорил тебе, что он пригласил меня к себе в цитологическую лабораторию.

— Да, я помню.

— Ну вот, теперь я там.

— Давно?

— Полтора месяца.

— Так мы соседи. И я все полтора месяца даже не подозревал, что ты работаешь здесь.

— Ну, тут много народа работает… — заметил Филипп.

И Деон, обрадовавшись предоставленной ему возможности оправдаться, поспешил согласиться.

— Не говори. Я думаю, наберется не одна сотня сотрудников, которых я еще ни разу не встречал.

Здание было совершенно новое, но двери плохо закрывались, в щелях посвистывал ветер. В вестибюле было холодно, и Филипп прошел к лифту как был, в пальто.

Вспыхнула стрелка — двери мягко раздвинулись. Из лифта, оживленно разговаривая, вышли две молодые женщины, и Филипп посторонился, пропуская их. Они даже не взглянули на него. Он вошел в кабину и нажал на кнопку четвертого этажа. В этот момент входные двери распахнулись, чуть не ударив молодых женщин, которые, взвизгнув, едва успели отскочить. В вестибюль влетел дюжий краснолицый мужчина и кинулся к лифту. Молодые женщины обернулись и сердито посмотрели ему вслед. Филипп никак не мог найти кнопку, чтобы остановить смыкающиеся двери лифта. В тот момент, когда он ее отыскал, мужчина рванулся вперед и всунул плечи между дверьми. Они остановились, щелкнули и начали открываться.