— Похоже, он там, на холме, — сказал Флип. — Он прошел здесь рано утром, и следы ведут в сторону холма. Стало быть, он залег там в норе до сумерек, а ночью выйдет охотиться на овец.

— Ну, вот мы и должны сказать отцу.

— Давай лучше сами подстрелим.

Деон недоверчиво поглядел на него.

— Как? У нас ведь нет ружья.

Флип поднял свой лук, придерживая стрелу у тетивы.

— А это?

— Ты что, думаешь убить из этой штуки шакала?

Вместо ответа Флип натянул лук, прицелился в дерево шагах в двадцати от них и пустил стрелу. Она просвистела и, подрагивая, звеня, как камертон, врезалась в дерево точно в том месте, куда целил Флип, — в четырех футах от земли. Подошли, посмотрели. Наконечник вошел в ствол на целый дюйм после зазубрины.

Флип вместе с корой вырезал стрелу из дерева своим складным ножом и уверенно заявил;

— Кору пробил, вот. А ему нужно только шкуру пробить, шакалу-то. Остальное яд сделает.

— Но ведь собаки нужны, чтоб выманить его из норы.

— А мы подождем, пока он сам выйдет.

Теперь Деон поглядел на цветного мальчика уже с удивлением.

— Но ведь это до ночи надо ждать. Шакалы днем не выходят. Он будет сидеть в норе, пока ночь не спустится.

Лицо Филиппа выражало непоколебимую решимость.

— Ну и что, у нас терпения не хватит? Подождем. Ночи сейчас лунные, целиться ловчее будет.

— Я все-таки думаю, надо пойти сказать папе, — невольно вырвалось у Деона.

Флип окинул его презрительным взглядом. Теперь уже выбирать не приходилось.

— Иди, если хочешь. Я один возьму этого старого шакала.

Они прошли по следу шакала до того места, где он пересек русло высохшей речки и ушел в кустарник, в самую чащобу. Здесь он явно замешкался, может, чего-то испугался. А потом, как и предполагал Флип, пошел вверх по склону холма.

Идти по следу оказалось делом нелегким, потому что шакал шел не прямо, а кругами, петляя. Вельд же — это сплошной камень, и следы терялись, а в кустах карру и вовсе ничего не различишь. До вершины холма они еле доплелись, высунув язык и обливаясь потом, так что рубахи на спине и под мышками хоть выжимай (одеты они были в одинаковые рубашки и шорты цвета хаки — обноски после Бота и Деона отдавали цветным), и то теряли следы, то снова находили их среди кустов.

В какой-то момент Деон, отчаявшись, остановился и вытер рукавом рубахи лицо.

— Нет, так мы до этого шакала никогда не доберемся.

Но Флип и не думал сдаваться.

— Иди домой, если хочешь.

Наконец пошел четкий след. Флип посмотрел вверх, на вершину холма. Вершина, как почти у всех коппи в этих местах плато, напоминала стол, но сразу же обрывалась почти отвесной скалой, прочерченной глубокими трещинами.

— Вон там он и спрятался, — сказал Флип, довольный тем, что правильно все рассчитал. — Теперь пойдем осторожно, медленно, пока не найдем, где он затаился. У шакалов тонкий слух. Если он нас услышит — все, ни за что не выйдет.

След вел к узкой расселине посредине скалы. Мальчики внимательно смотрели себе под ноги — не появится ли указания на то, что шакал вышел из убежища, но так ничего и не обнаружили.

Ни звука не доносилось из темной норы.

Флип мотнул головой. И они отошли от норы на безопасное расстояние.

— Порядок, — прошептал он Деону на ухо. — Он здесь. Видишь вон те камни там, слева?

Деон посмотрел туда и кивнул.

— За ними мы и спрячемся. Когда он выйдет, мы его сразу увидим: ночи сейчас лунные. Я первым пойду, ты за мной. Чтоб ни веточки под ногами не хрустнуло. И ни слова, когда зайдем за камни.

Деон кивнул; Флип взглядом дал ему понять, что все в порядке, и быстро двинулся по крутому склону к камням. Деон чуть выждал и пошел следом, стараясь изо всех сил двигаться так же бесшумно. Один раз он здорово испугался, когда из-под ног его сорвалась и покатилась галька. По счастью, большой осыпи не получилось.

Наконец они благополучно укрылись в тени скал, тяжело дыша, устав от крутого подъема и пережитого волнения.

Флип примостился за валуном, спиной к камню, отсюда ему видна была нора шакала, хотя и под углом. Деон присел рядом и так же, как Флип, прижался спиной к скале.

Некоторое время они не сводили глаз со входа в нору, но скоро Деон устал смотреть в одну точку и принялся искать что-нибудь интересное в бескрайнем вельде. Вельд раскинулся голубовато-бурый, подернутый дымкой в отдалении, а у горизонта морщинился жарким маревом — горячий воздух дрожал над раскаленным плато. Отсюда, с этой высоты, видны были другие холмы вдалеке, красная змейка дороги вилась между ними, убегая вдаль. Бурую землю вельда делили на квадраты четкие линии проволочных заграждений. Иные фермеры не заботились огораживать свои пастбища, или просто у них не было средств — в результате теряли сотни овец от нашествия шакалов. Но отец Деона все делал как надо, капитально, и его земли были огорожены надежно — пусть даже за счет отказа от нового автомобиля, даже когда деньги доставались нелегко. В тяжелые годы депрессии, когда все шло кувырком, особенно во время засухи, его отец взял кирку и лопату и пошел работать за полкроны в день на строительство дорог. Но сдаваться, пасовать — никогда, слова этого он не знал, как никогда и мысли не допускал бросить землю и уйти в город по примеру других.