Я хотела ответить. Сказать, что рада и верю, что жизнь наладиться, но промолчала. Хорошо верить в светлое будущее до тех пор, пока внезапно не обнаружишь, что вид за окном — нарисованная картинка, а все что ранее происходило, самообман. Реальность, вот она. Здесь и сейчас — ноющие мышцы, дрожь от холода, усталость. Остальное пока не существует. На самом деле.

Стоуш задумчиво смотрел на огонь. Он не собирался ложиться. Выносливость жевларов больше человекоподобных существ. Я улыбнулась, завернулась в плащ и постаралась уснуть.

Сон — смутное состояние на грани. Чувствуешь, что-то происходит, но не можешь прорвать пелену и очнуться. Чья-то жесткая воля погружала все глубже в сон, рождала в подсознании кошмары — темные, безликие образы и угрожающие символы. Пустота.

Свет проникал под веки и раздражал. Я дрожала от холода, дико болела голова, во рту сухо и противно. Я прикрыла лицо ладонями, осторожно открыла глаза и едва сдержала порыв подскочить. Не утро. Давным-давно уже не утро. Время близилось к полудню, костер потух, угли остыли. Но все не имело значения по сравнению с главным потрясением. Стоуш исчез. Я села, прижав ладони к вискам, и заторможено оглядывалась. Вещи лежали на месте. Не верю! Не мог он бросить меня. Не мог и все. Это что-то необъяснимое, но точно связанное с головной болью и невыносимым кошмаром. Я встала, покачиваясь, и обошла лагерь кругом. Присматривалась, изучала почву, листву, скалы, в попытках найти следы, намеки на то, что произошло. Я даже звала. Сначала робко, потом с отчаяньем. Ничего. Совсем.

Потеря отца, его нелепое и таинственное исчезновение подкосило меня. Так жестоко может посмеяться только судьба: подарить надежду и отнять ее. Позволить мне перейти от чувства уверенности к абсолютной незащищенности и уязвимости. Бросил ли меня Стоуш или что-то случилось с ним? Я осталась? Или меня оставили? Ломала голову и не находила ответа. Дрожала от холода, голода, не утихающей душевной боли и потрясения. Я просидела около потухшего костра целый день. Надеялась, что жевлар вернется и эта глупая шутка или дурацкая проверка закончатся. А потом, вдруг, отчетливо поняла, что больше сидеть нельзя. Пора идти дальше. Думать потом и решать потом. Перебрала вещи, свои и Стоуша, взвалила на плечи получившуюся котомку и направилась на восток.

Они выпили по две кружки замечательного горячего кофе, с запахом шоколада, корицы, кардамона и еще какой-то пряности, которую Богдан не сумел разгадать. Удивительные люди эти ученые, могут из ничего сотворить чудо. Он вглядывался в содержимое чашки и никак не мог поверить, что создание напитка для кого-то совершенно привычный, нет — рядовой химический процесс. Стоит себе на столе аппарат, в недрах которого свершается нечто. Раньше и в голову не приходило задуматься. Кнопку ткнул и все. А с комментариями Яши, создание кофе превратилось в увлекательную процедуру. Вааля — полностью соответствует органическому образцу. Да. Иногда, даже досадно делалось, почему они понимают как, а он только и может, что воспользоваться результатом.

Ребята оказались душевными. Они вместе расслабленно поболтали о пустяках, Дан рассказал свежие новости, точнее обычные сплетни, давностью годом.

Развлекательные и новостные каналы на станции не транслировались. Любой сигнал шел бы слишком долго. Так что впечатления люди получали в виде отчетов, сводок и приказов, а о событиях в светском мире почти ничего не знали. Внешняя изолированность вызывала информационный голод, когда на ура шли даже пошлые разговоры о музах киноэкранов и попсовые бредни. Богдан к беседе в таком ключе оказался не готов и мучительно вспоминал хоть что-нибудь, вызывая у Лео колики и гримасы. Хорошо еще, Яше приземленное было до фонаря. Его интересовали исключительно микроорганизмы, нанотехнологии, микроскопы и прочая, запредельная для Дана мистика. Когда поток новостей иссяк окончательно, Шептунов развел руками и удобно устроился перед одним из трех экранов. Лео перестал напрягаться по поводу несущих ужасы официоза инспекторов с их полномочиями и подлостью, проникся к Богдану симпатией, а тот понял, что эти ребята вряд ли способны на каверзы и сложные подставы. Слишком завязли в любимой науке с ее непостижимыми загадками. Яша так тот вообще по самые уши. Более трезвый Леопольд производил впечатление человека немножко ненормального, но в целом вполне контактного. Тем более подозрения его удалось рассеять, а когда ученый садился на любимого конька — разговоры о профессиональной деятельности, изучении планеты и ее обитателях, то попросту блаженствовал. Богдану лишь изредка удавалось вставить пару слов, чтобы направить разговор в нужное русло. Сведения лились сплошным потоком, только и успевай вылавливать рыбешку.

— Вот это, — Лео сделал широкий жест, обводя экраны и заодно всю лабораторию рукой, — святая святых. Здесь собрана информация о планете с самого начала наблюдений. А это уже более ста лет. И только за последние десять, мы совершили ряд открытий глобального масштаба, и хочу заметить, в корне меняющих прежние теории…

— Э, Лео, — мягко вклинился, Дан, — только попроще. Представь, что я туповатый студент и со мной надо быть предельно корректным. Особенно насчет терминологии. Как только Яша начал рассказывать про синтез веществ, когда как мне просто хотелось получить из аппарата чашку кофе, я почувствовал себя плохо. Нельзя внушать человеку мысль о его полной несостоятельности. Это жестоко.

Яша хмыкнул. Леопольд хлопнул Богдана по плечу и добродушно улыбнулся.

— Понял. Тогда пройдемся от самых азов и по нарастающей. Я представлю, что ты школьник, который первый раз пришел, — тут фантазия его покинула, он замялся, а потом решил сразу перейти к делу, — Ты знаешь, самое удивительное, что планета открыта давно. Но почему-то ее изучением занялись буквально вчера, по современным меркам. Для меня загадка, почему так. Я поднимал документы, перерыл кучу архивов. Первые записи о Янусе появились больше 3000 тысяч назад. Представляешь? Та самая эпоха первопроходцев. Переселение, освоение новых планет. Это удивительное время перемен, когда все поменялось не только в сознании людей, но и в жизни цивилизации. Тогда подобные данные заносились очень скрупулезно. Велась разведка, брались пробы, изучалось буквально все. Но это малая часть, многое не изучишь на расстоянии, всех опасностей и неожиданностей не учтешь, не перестрахуешься. Смелые люди — а они, безусловно, отличались незаурядной храбростью — шагали в неизведанное. Глобальная колонизация. А сколько сгинуло колоний? Потерянно в космосе кораблей, погибло от неизвестных вирусов, или нежданных каверз выбранных для поселений планет людей? Те жертвы оказались настолько же массовыми, насколько неуемным пыл и желание освоить, ни смотря ни на что, новые горизонты. Когда первая волна схлынула, лихорадочно подсчитывались потери, неудачные контакты с инопланетными формами жизни, населяющими часть выбранных или обнаруженных планет. Задумывались о том, как и куда, двигаться дальше, делали выводы из страшных уроков и готовились к очередной волне интереса. Отступать человечество не привыкло. Упрямые муравьишки распробовали вкус неизведанного. Перенаселенная матушка-Земля казалась уютной, но крайне пресной для снедаемого зудом познания человека. О, сколько исторических материалов я перерыл, раскапывая информацию о той величественной эпохе. Естественно интересовало меня это и в связи с тем открытием, которое мы сделали чуть меньше десяти лет назад. Точнее, с уверенностью подтвердили гипотезу. Янус населяет несколько совершенно разных биологически, разумных видов. Тут стоит сделать небольшое отступление.

Богдан проводил Лео глазами. Его отступление было буквальным. Он поднялся с места и пошел к аппарату питания. Через пару минут, довольный как слон в заповеднике, притащил две кружки глинтвейна и водрузил на стол. Сладко запахло специями. Яша принюхался, жалобно вздохнул и снова погрузился в свое занятие.

— Ладно-ладно! — Леопольд вскочил, перевернул по пути какой-то непонятный предмет, чертыхнулся, ударив ногу о стол, и с боями таки дорвался до пищеблока. Когда справедливость была восстановлена, и гордость Леопольда получила поощрение, в виде восхищенного отзыва Дана о его интеллекте, он, наконец, вспомнил про разговор.