…Мальчик проснулся от мяуканья, настырного и лишённого малейшей приятности. Возле сидели серые лохматые лесавки и, задрав остроносые мордочки, драли глотки — дескать, вставай!

— Как вы здесь очутились? — Спросил Тим вместо приветствия. Проснувшаяся Обби тоже вытаращили глаза от удивления.

— Это было не так уж трудно, — пискнули лесавки, довольные, что на них наконец-то обратили внимание. — В Видении всегда знают, где искать настоящих героев.

— Я не герой, — недовольно буркнул Тим, — я брата ищу.

— В заклятии, которое наложила Морена, — как всегда она всё делает наспех, даже колдуны творит без души, — мы отыскали маленькую-маленькую дырочку, и вытянувшись в ниточку, проскользнули сюда, — верещали лесавки, радостно играя друг с другом в ладушки. — По верёвочке спустились, даже не ушиблись нисколечко. Дырочка была крохотной, не больше следа от муравьиной лапки, трудно было верёвочку протащить сквозь неё, но уж мы постарались, ведь так велико желание прославиться вместе с вами. Мы подумали, что можем стать последними, кто с вами разговоры разговаривал перед героической смертью, которая может наступить, когда до свободы — рукой подать.

— Рукой подать? — Насторожился Тим.

— Да-да. Если подняться наверх в зал, то там есть маленькая дверца, она ведёт на балкон. Стоит с него спрыгнуть — и ты в кустах, таких густых, что никто и не заметит. Но что об этом уж говорить, — пренебрежительно замахали волосатыми ручками лесавки и скорчили презрительные мордочки. — Вы же всё равно, считай, погибшие души! Ваше последние желание мы доведём до общественности Видении. Вы тут умрёте от голода, а мы потом рассказывать всем будем, как вы в каменном мешке свои последние героические минуты провели. Половина вашей славы, треть, пусть даже четвертиночка нам достанется. Пресс-конференции проводить, воспоминания писать — нам хватит. Считай, за один сегодняшний день мы себе на всё оставшуюся жизнь денег заработали — чем плохо? И вам почётно и спокойно с жизнью расстаться — не в безвестности, и нам прибыльно. — Молодцы вы, лесавки, — засмеялся Тим. Его настроение заметно улучшилось.

— Мы спасены, — подмигнул он Обби. — А вы правы, лесавки, хочешь быть героем — будь им! Обби, надеюсь, перстень, подаренный Древесняками, ты ещё не потеряла? С ним мы в любую дырочку пройдём.

— Конечно, не потеряла, вот он, — на крыле лебеди сверкнул магический перстень. Серебряный ободок чуть потускнел, но сам золотой знак бесконечности, осыпанный клюквенными рубинами и капельками бриллиантов, сиял по-прежнему.

Не зря наши пленники старательно выскабливали состав, цементирующий булыжники, не зря. По камням, как по ступенькам лестницы, они поднялись наверх, почти к самой кромке каменного мешка, и затем, передавая друг другу перстень Древесняков, проскользнули в отверстие, свободное от заклинания Морены. Следом за ними вылезли и лесавки и отошли в сторонку озадаченные. Они всё никак не могли решить: выгодно им или нет, что Тим и Обби не умерли на их глазах героической смертью от голода. Кто знает, как повернётся дело в будущем: может быть, они сами захотят проводить пресс-конференции и писать мемуары о своих приключениях? Но с другой стороны, именно они, лесавочки, указали Тиму и Обби дорогу к спасению. Как не крути, они становились соучастниками приключения! Лесавки шептались, вздыхали, потирали толстые животики лапочками, взволнованно обсуждая открывающиеся перед ними перспективы. Ни Тим, ни Обби не заметили, когда они исчезли…

— Обби, смотри, эта дверь ведёт на балкон. О ней говорили лесавки! — Тим помедлил, прежде чем распахнуть её… и толкнул.

На пороге, уперев руки в бока, стоял разъяренный Дан. А за его спиной нетерпеливо вились Пёсиглавцы, Кикимора, Морена. Они строили рожи, высовывали языки и шипели. Черты бледного лица Дана за это время исказились ещё сильнее. Щёки сплошь обросли серой шерстью, ноздри вывернулись, превратив человеческий нос в поросячье рыльце.

— Надолго вас нельзя оставлять! — Проговорил Дан, похлопывая по ноге железным когтем, который раньше принадлежал Арамии. — Мы всегда будем сильнее вас, потому что стоим на карающей справедливости. Вот в чём гвоздь вопроса!

Тим, поглаживая прижавшуюся к его груди Обби, сохранял полное спокойствие. Чем безысходнее казалась ситуация, чем меньше шансов оставалось на спасение, тем увереннее он себя чувствовал, тем веселее ему становилось. Он стоял, расставив ноги в разодранных на коленях джинсах, и улыбался.

— Схватить их! — Рявкнул Дан, отворачиваясь от насмешливого зелёного взгляда брата. Стальная сетка откуда-то сверху упала на Обби и Тима, больно приплюснула друг к дургу. Пленников обступили злоденцы и, злобно шипя и покрикивая, погнали ударами и пинками. Друзей вывели за крепостную стену. Над ними дышало небо, млеющее в утренней нежности. На земле таяли сумерки, накопившиеся за ночь, раздольно горела под солнцем река, лёгкий парок поднимался с влажных кудрявых лугов, красным горели стволы леса — леса, в котором и была Вечная роща с чудотворным огнём…

— До Знича пять минут пути, — шепнул мальчик приунывшей подружке. — Числобог говорил: идите на свет. Солнце бьёт нам прямо в лицо. До Знича осталось немого. Но Обби только вздохнула. Она уже заприметила огромную деревянную колоду, и поняла, что это — плаха для казни. Прижавшись дрожащей грудкой к Тиму, она навсегда прощалась с ним.

Пёсиглавцы рычали и лаяли, громыхая цепями, опутавшими их жирные шеи. Скелеты, хрустя костями, раскачивали на скрипучих носилках храпящую Морену. Кикимора строила Обби рожи и угрожающе потрошила подушку, взвизгивая: «Вот что я сделаю из тебя!» Позвизд запрокидывал голову, и в горле у него громыхали раскаты грома. Шаман нетерпеливо лупил в бубен.

Каково же было удивление Тима, когда среди злоденцев он заметил счастливые мордочки лесавок.

— Так, значит, вы с ними? Это вы сказали Дану, что мы выбрались из каменного мешка? — Гневно прошептал он.

Лесавки смущённо хихикнули, потупили глазки, и, прикрыв лапками ротики, застрекотали невинными голосками:

— Ну что ты, Тим, на нас обижаешься?! Зря! Мы же не только о себе, но и о твоей славе думаем. Тебе и твоим друзьям — подвигом больше, подвигом меньше, а для нас каждое ваше доброе дело — копеечка, а то и рублик. Ну, сказали мы Дану, что вы выбрались из каменного мешка, — что с того? Ты же всё равно выпутаешься, — и лесавки вполне по-приятельски улыбнулись мальчику. — Ний рядом! Ний рядом! — Над площадкой кружил Аспид, трубил в два хобота и шумно хлопал уродливыми крыльями. — Ний рядом! Готовьтесь встречать Самого Справедливого!