— Значит, неоплатный долг является неоплатным только до тех пор, пока не вредит вашим политическим интересам? — уточнил я.

Император нахмурил лоб. Наверняка ему не понравилась моя резкость и прямота, но какого черта? Я устал быть пешкой в чужой игре и решил изменить правила.

Или хотя бы попробовать их изменить.

— Империя превыше всего, — повторил Таррен недавние слова Реннера.

Универсальная фраза, которую можно использовать в любой ситуации.

Особая ирония заключалась в том, что гарант из меня никакой. Независимо от того, разрешит ли мне Таррен отправиться на Кридон или не разрешит, я вряд ли протяну до вторжения древнего флота скаари. Но если я скажу об этом Таррену, вряд ли это поможет ему принять устраивающее меня решение.

Поэтому я буду лгать и дальше. Главное — найти те слова, которым император готов поверить.

— Это не мой мир, — сказал я. — Я не думаю, что сумею найти в нем место после всего, что уже было в моей истории. И я чувствую, что я должен отправиться на Кридон. Именно там я могу принести больше всего пользы.

— Но это военная экспедиция, а вы даже не являетесь моим подданным.

— Я уверен, эту формальность можно как-то обойти, — сказал я. — Назначив меня каким-нибудь техническим консультантом или что-то вроде того.

— А что вы на это скажете, адмирал?

— Алекс был там. — У Реннера свои резоны взять меня с собой. Пока он считает, что я могу оказаться новым воплощением Феникса, он предпочтет не выпускать меня из вида. — И я, как и все мы, наслышан о его партизанской войне на Новой Колумбии. Наверняка он может оказаться полезным. Я не смел бы просить его о таком, но если он сам настаивает, то возражать я не стану.

— Хорошо, я подумаю и над этим, — сказал император. — Хотя, должен сказать, мне не слишком нравится предоставленный мне выбор. Либо отправить вас на смерть, либо отказать вам в вашей просьбе после того, что вы сделали для Империи.

— Есть еще кое-что, в чем вы можете мне помочь.

— Девушка, потерявшая память, — угадал с первого раза Таррен.

— Именно.

— Мы позаботимся о достойной жизни для нее, — сказал император. — Или у вас есть какие-то особые пожелания?

— Нет. Просто я хотел бы знать, что за ней присматривают.

— За ней присмотрят, — уверил меня Таррен. — Еще что-нибудь? Ваш друг, полковник Риттер…

— Ему осталось немного, — сказал я. — Все, что ему нужно, это тишина и покой.

— Он их получит. Он может оставаться в моей резиденции до тех пор… — император осекся.

— Да, именно до этих пор, — сказал я.

— В такие минуты я понимаю, как ограничена императорская власть, — сказал Таррен. — Я хочу наградить вас, но мне практически нечего вам предложить. Я не могу вернуть память вашей подруге, я не могу продлить жизнь полковника Риттера, мне сложно отказать вам в вашей просьбе относительно похода на Кридон… Я все еще у вас в долгу, Алекс.

— Не отказывайте в моей просьбе, и я буду считать, что мы в расчете, — улыбнулся я.

— Как же я могу считать, что мы в расчете, если вы намерены отдать свою жизнь за мою Империю? — поинтересовался он.

— Не за Империю, — сказал я. — За нечто большее, чем Империя.

Император покачал головой.

— Мы так часто говорим о готовности отдать жизнь, что эти слова начинают превращаться в обычную формальность, — сказал он. — Поэтому ситуация, когда кто-то действительно готов пожертвовать своей жизнью, хотя от него этого и не требуют, зачастую становится для нас большой неожиданностью. Я был рад познакомиться с вами, Алекс.

— Я тоже был рад познакомиться с вами, Таррен. Вы возвращаете мне веру в монархию.

И в этот момент я почти не врал. Я лишь слегка преувеличил.

Император покинул свою летнюю резиденцию ранним утром. Реннер, заглянувший ко мне после завтрака, сказал, что им получено предварительное разрешение на проведение операции «Игла» и у нас есть неделя, чтобы разработать и предоставить на утверждение императора ее окончательный план.

— «Игла», — фыркнул Риттер, когда я рассказал ему новости. — Название символизирует. Скаари вот-вот ударят по нам кувалдой, а мы готовимся нанести упреждающий удар иголкой.

— Имеется в виду, что иголкой тоже можно убить, — сказал я. — Если нанести удар в самое сердце.

— Да, но когда у тебя в руках кувалда, ты вообще можешь забыть о точном прицеливании.

— Дай мне на минутку Холдена, — попросил я.

— Как будто я это контролирую, — вздохнул Риттер. — Зачем он тебе?

— Он террорист и регрессор, и мне интересно его профессиональное мнение.

— Потрясающе, — сказал Риттер. — Жизнь с каждым днем все больше напоминает мне сумасшедший дом.