— Что, расслабились? Волю почуяли? А хрен вы угадали! Черепанов!

— Я! — отозвался наш ротный.

— Марш-бросок в полной выкладке через горы к Крымску, а затем обратно. Через неделю жду вас обратно. Продовольствие не брать! Выполнять!

Прошли отпущенные комбатом десять минут, и все четыре группы нашей второй роты уже шагали по горным тропам на север. Бег и шаг, шаг и бег, добыча пропитания и отметка в контрольных точках, координаты которых нам сбрасывали по рации. Так пролетела неделя, и вот, злые, уставшие и голодные, мы возвращались обратно.

— Пьянство — зло! — вновь раздался голос капитана.

— Зло-о-о! — уже в десятитысячный раз за семь дней согласились мы, и рота вошла в лагерь батальона.

Мы выстроились перед флагом, и из здания пансионата появился комбат. Он неспешно прошёлся вдоль строя, оглядел нас, ухмыльнулся и спросил:

— Что, бойцы, урок усвоили?

— Так точно! — дружно ответили мы ему.

— Буду надеяться, что так оно и есть. Вольно! Разойдись!

Вскинув на плечи рюкзак, направился в палатку, но прозвучал голос Ерёменко:

— Череп, Мечник, Исмаил, на месте!

Рюкзак вновь упал на камни плаца, рота ушла на помывку и обед, и остались только четверо, командир роты, Ерёменко и мы с Исмаилом. Комбат подошёл вплотную, огляделся, нет ли кого рядом, и сказал:

— Дело есть, и послать могу только вас, остальные все в разгоне.

— Что за дело? — задал вопрос Черепанов.

— В Гвардейский надо смотаться, у Филина проблемы.

— Когда ехать?

— Сегодня караван торговый из Новороссийска на столицу идёт, надо с ним. На всё про всё — три часа.

— А что у Филина?

— Да там какой-то рэкет объявился, мзду с него требуют. Он было в администрацию районную сунулся, но там ни «да», ни «нет», мутные люди. Видимо, хотят посмотреть, кто за ним стоит и сможет ли он своё добро защитить. Можно было бы и в столицу обратиться, но это чревато, конфликт у него с местными жителями, а в сельской местности никогда не знаешь, кто и чей родственник и кто тебе за своего кума «красного петуха» подпустит. Подробностей не знаю, сами понимаете, что в радиоэфире особо не покалякаешь на щекотливые темы.

— Так ведь там вроде как все жители из бывших гвардейцев или потомки их? — удивился я.

— Это в Гвардейском, а здесь конфликт не поселения касается, а Филина лично и завода, который на него записан и где мы акционеры. В общем, поезжайте, узнайте, в чём дело, и по возможности разберитесь. Не хотелось бы в это дело впутывать посторонних и тем более столичные власти или СБ, а то начнут глубоко копать, вопросы задавать и спросят, откуда у сержанта гвардии такая куча золотых «конфов», на которые он завод ставит, оборудование закупает и специалистов нанимает.

Собраться нам недолго, переоделись в гражданку, с собой рюкзаки, в этом странности нет, денежки и личное оружие. До Новороссийска нас подбросил командирский «уазик», и к отбытию торгового каравана, везущего в столицу солёную рыбу в бочках, вино и пиво, мы успели вовремя. С местами проблем не возникло, они были забронированы заранее, и через сутки наш маленький карательный отряд уже был в Краснодаре. От столицы до посёлка Гвардейского недалеко, час езды. Наняли машину и к вечеру были в гостях у нашего боевого товарища.

Егор Черносвит, вольный предприниматель, отличался от сержанта Филина очень сильно. Вроде бы и года ещё не прошло, как видел его в последний раз, но перемены заметны сразу. Сержант был крепкий парень плотного телосложения, резкий в жизни и не менее резкий в движениях, а предприниматель, который нас встречал во дворе своего добротного каменного дома, солидный, сдержанный мужчина в дорогой шёлковой рубахе, мало чем на него походил. Только глаза остались прежними, чуть с прищуром, умные и внимательные, раскладывающие каждого человека на составляющие.

Прошли в дом, и молодая жена нашего товарища, красивая стройная девушка в нарядном, цветастом платье, быстренько накрыла на стол и удалилась в гости к своим родителям. Порядок здесь такой, оказывается: мужчины говорят, женщин рядом быть не должно. Надо сказать, задумка правильная, и мужикам спокойней, и в случае буйства какого слабый пол под удар не попадает, а то всякое случается, ибо народ здесь живёт, как правило, весьма суровый.

Остограммившись домашней наливкой, закусили колбаской местного производства и перешли к делу.