Разговор начал Черепанов:

— Докладывай, сержант, что за проблемы?

Крякнув, Филин порылся в сундучке, что стоял под столом, и положил перед капитаном лист бумаги, исчёрканный линиями, кружками и надписями рядом с ними. Он стал водить по линиям пальцем и объяснять нам местные расклады:

— Ситуация здесь путаная, и даже я, хоть и местный житель, не сразу разобрался, что и как. Смотрите, — он показал на кружок вверху и надпись рядом, — главный здесь человек — потомственный глава районной администрации Зайцев. Он здесь полновластный хозяин и имеет всё, что только пожелает. Под ним весь район, и, кроме официальных налогов, есть ещё один, идущий ему лично в карман. Живёт в станице Динской, при нём три сына и два зятя. Это шесть стволов, и к этому же управа Народной Стражи рядом. В районе пять крупных поселений, и в каждом около двух тысяч человек. В посёлках у него управляющие поставлены, и каждый ему или сват, или брат, или кум, или ещё кто-то. Кроме них, ещё около сорока хуторов, сколько точно, никто не знает, но это ещё как минимум пятнадцать тысяч жителей. Раньше он в Гвардейский не совался, а тут деньгами хорошими запахло, вот и решил рискнуть.

— Так, а что сразу про местные дела комбату не доложил?

— Докладывал, когда ещё всё только планировалось, но я тогда знал не всё. Опять же, поначалу отношения были хорошими, и эти самые Зайцевы мне даже помогали. Со строительством заводских корпусов проблем не было, стройматериалами обеспечили и денег за них лишних не брали. Транспорт дали и электричество из города подвели, за наши деньги, разумеется, но всё в пределах разумного. Проблемы совсем недавно начались, когда на завод уже оборудование привезли и установили. Дело осталось за малым — начать работу, и вот здесь появились бычары из леса, бандосы местные, десятка три рыл. Потребовали отстёгивать им процент, а не то спалят наш заводик, и как не было его никогда. Сунулся к Зайцеву, и всё на свои места встало.

— Он прямо заявил, что это его люди?

— Нет, намёками, но настолько прозрачными, что и тугодум любой бы всё понял. Обращаться выше смысла нет, официально перед законом глава района чист и прозрачен, и, даже если банду перебить, проблема не исчезнет, а только усугубится. У нас ведь как: живёшь себе тихо, а потом раз — и спалили тебя вместе со всей твоей семьёй.

— В общем, сколько у него стволов, у феодала этого местного?

— Под полсотни активных бойцов наберётся, в том числе и народная стража десять человек. Они хоть и относятся к МВД, но слушают больше Зайцева, чем своё начальство в столице.

— Понятно, — вздохнул Черепанов, — до Бога высоко, до царя далёко. Вроде и столица рядом, а и тут порядка нет. Какие-то слабости у районного главы есть?

— Как и у всех, — пожал плечами Филин, — семья, дети, внуки. Он со своих близких чуть ли не пылинки сдувает, и сказать могу одно: примерный семьянин. В остальном же сволочь редкостная и ничем особо не дорожит.

— Сколько они тебе времени на раздумье дали?

— Пять дней, четыре уже прошли. Остались одни сутки, и послезавтра надо бандосов снова в гости ждать.

— Как думаешь, если с Зайцевым сразу переговорить, поймёт, что мы люди серьёзные и не надо нас тревожить?

— Нет, доказательства нужны, и ему плевать, кто мы такие, гвардия или территориалы, местные жители в этом не очень хорошо разбираются.

Черепанов посмотрел на лист бумаги, подумал и решил:

— Будем давить всю местную сволочь. Нас всего трое, но если всё сделать быстро и тихо, то мы опередим их. Для начала разбираемся с быками, затем разговор с Зайцевым, и если он по-хорошему не поймёт, то убеждаем его по-плохому. Филин, где его быки кучкуются?

— Наше поселение на месте Красносельского стоит, между нами и Динской — федеральная трасса, — пояснил Филин, — и хутор, на котором быки Зайцева сидят, как раз между нами, на реке Кочет. Вы его могли видеть, когда к нам ехали.

— Есть такое место, справа от дороги возле реки какие-то постройки видел, — медленно кивнув, сказал Исмаил.

— Вот оно самое есть.

— Сколько их там? — Черепанов продолжал задавать вопросы.

— Постоянно человек пятнадцать, они ведь не профессиональная армия, а вроде как холопы Зайцева и его семьи. Днём могут в поле или на реке работать, а в ночь на большую дорогу за добычей выходить.

— Если с ними что-то случится, их искать будут?

— Нет, все они одиночки, а кое-кто и в розыске — за воровство и бандитизм. Они потому и держатся Зайцева, что им податься некуда.

— Проводник нужен, у тебя есть верный человек?

— И не один, — усмехнулся мой бывший комод, — всё же я местный и, если надо, человек десять смогу поднять.

— Десять не надо, нужен один, чтоб не болтливый, местность знал хорошо и соображал быстро.

— Будет проводник.

Той же ночью, уже после полуночи, мы сидели на опушке густой берёзовой рощи, и перед нами был хуторок, где мы должны были показательно уничтожить полтора десятка человек. Рядом с нами еле слышно зашуршала трава, и появился Ильюшка, младший брат Филина, крепкий тринадцатилетний паренёк, который знал все окрестности как свои пять пальцев и на этом хуторе как-то рыбу воровал.

— Все спят, — прошептал он и махнул рукой в сторону хутора, — вон в том длинном домике, где лампа светит.