Он неуклюже шлепнулся на пятую точку. Зажигалка выпала из рук, отлетая в сторону. Но здесь и без того, было гораздо светлее, чем в переходе. Сверху лился свет заходящей луны. Она уже не висела ровно посередине над проломленным потолком громадного зала. Но даже ее часть, зацепившаяся за пролом, давала вполне сносное освещение.

– Это кто ж такую красоту отгрохал, – восхищенно произнес Сеня, оглядывая громадное помещение, украшенное фигурами птиц и животных.

– И камушки, похоже, настоящие, – Марк протянул руку к изваянию небольшой птички. Ее глаза сверкали хорошо ограненным камнем.

Птичка ожила и, изловчившись, клюнула Марка в палец. Он испуганно отдернул руку.

– Я же сказал, здесь все проклято, – укоризненно произнес Мурат. – Гробница должна быть посередине.

Он пошел, тщательно обходя напольные скульптуры.

– Она не может двигаться. Это же камень, – прошептал Марк.

– Скорее какой-то хитрый механизм сработал, – согласился с ним Сеня. – Ты поаккуратнее, не трогай ничего. А то не ровен час, нас здесь замурует.

Марк согласно кивнул, поднимаясь. Пробираясь мимо изваяний, они дошли до большой гробницы. Полированные плиты саркофага поблескивали в лунном свете.

Мурат стал обходить его по периметру и неожиданно запнулся.

– Не успели, – прошептал он склоняясь.

Сеня и Марк поспешили к нему.

– Не похоже на несчастный случай, – отставник смотрел на проломленную голову Антонины.

– Наши люди, говоришь, – зло усмехнулся Марк. – Ну, чем им няня помешала? Такая добрая тетка. К любому ребенку подход могла найти.

– Они убили хранительницу. Меч потерян, – прошептал бледный Мурат. – Надо уходить.

– Надо ее отсюда вытаскивать. Не по-божески бросать здесь без захоронения.

– Надо уходить, – настойчиво повторил Мурат. – Сейчас проверим второй выход. Есть шанс, что туристка успела сбежать. И мы как раз спустимся с горы с другой стороны.

– Я говорю, забрать ее надо отсюда, – Сеня строго посмотрел на оборотня.

– Помни о мертвых, заботься о живых, – прорычал Мурат. – Если вы погибнете, это будет на моей совести. Не пойдете сами – силой поволоку.

– Пойдем, успокойся. – Марк поежился под холодным зеленым взглядом Мурата. – Мы сюда позже вернемся, – он повернулся к Сене.

– Ладно, проверим насчет туристов, – подумав, согласился Сеня. – Где тут второй выход?

Петр нес перед собой пылающий алым светом меч, ощущая ладонями исходящее от него тепло. Когда он вышел из расщелины, то почти узнал местность. Кажется, сегодня он блуждал где-то рядом. И если подняться чуть вверх и пойти направо, должна быть поляна с тремя валунами. Меч напряженно завибрировал в руках. Он явно не одобрял намерений своего спутника. Пара шагов направо и клинок начал тухнуть.

– Ладно, будь по-твоему, – Петр разговаривал с клинком как с живым. – Пошли налево.

Меч, отзываясь на слова человека, вздрогнул и вновь ярко засветился.

Петр послушно шагнул влево, обнаруживая там, словно специально расчищенную для него тропинку. Он уверенно зашагал вперед. Туман при его приближении испуганно прятался за кусты и деревья. Идти было легко. Мужчина чувствовал необыкновенную уверенность. Он точно знал, что ему нужно делать. Он искал камень. Ту самую плиту, про которую говорил погибший старик. Еще два десятка шагов и он увидел проплешину, на пологой стороне горы.

– Нашел, – выдохнул Петр.

Он ступил на камень и сразу же обнаружил место, где раньше был воткнут меч. Черная дыра во мху прорезала камень.

– Это какую же силу надо, чтоб его сюда вставить? – Петр присел, засовывая указательный палец в развороченную дыру. Видно было, что чтобы вытащить вторую половину лезвия, застрявшего в камне, старику пришлось потрудиться.

– Сомневаешься? И правильно делаешь, – раздался рядом надтреснутый старушечий голос, – не по Сеньке шапка.

Петр оглянулся. Выше по склону стояла благообразная старушка. Он сразу вспомнил ее. Именно эта бабка чуть не отправила их машину в пропасть, указав неверную дорогу.

– Никак признал? – старушенция противно хихикнула. – Ох, милок, зря ты сюда приехал. Семью на погибель привез. Неужели ребятенка не жалко?

– Ты знаешь, где мой сын и жена? – вскинулся Петр.

– А то как же мне не знать, – нагло усмехнулась старуха. – Но я человек добрый, незлобливый. Давай торговаться: ты мне меч, а я тебе – семью.