– Изабелла! – настойчиво повторила Байкерша. – Мы ждем твоего слова.

– Виновна, – едва слышно прошептала кукла.

Байкерша ухмыльнулась:

– А теперь – твое последнее слово, Мила. У тебя еще есть шанс переубедить всех нас.

– Жаль, я раньше не выкинула всю вашу компанию в мусоропровод! – Мила не хотела молить о пощаде. Она возненавидела своих кукол, эту мерзкую пародию на людей, резиновых уродцев, затеявших гнусный фарс, а особенно – Веронику. Кукла с невинным личиком была ее любимицей, ей доставалось больше всего внимания и заботы, а теперь она первой предала свою хозяйку. – Ненавижу вас!

– Что ж, мы выслушали все точки зрения, настало время вынести приговор, – лысоватая блондинка в черной кожаной курточке окинула взглядом остальных кукол. – Но прежде позвольте и мне сказать несколько слов. Случай с вашей хозяйкой Милой типичен. Я приходила во многие дома и везде слышала одни и те же истории о людском вероломстве. Когда-нибудь мы, бесправные, обездоленные игрушки, восстанем, и пламя революции испепелит наших мучителей! Справедливость восторжествует, невинные жертвы будут отомщены! Наш час еще не пробил, а пока я буду продолжать поодиночке разбираться с преступниками, верша правосудие.

Аплодисменты прервали речь пластмассово-резиновой экстремистки, а Мила в этот момент сумела распутать еще одну стягивавшую руки ленточку.

– Справедливость требует адекватного наказания, – старательно выговорила заумное словечко Байкерша. – Думаю, что тебе, Мила, столь легкомысленно относившейся к кукольным жизням, не мешает самой оказаться в нашей «шкуре». Для начала мы набьем тебя опилками и поролоном, вставим тебе стеклянные глаза, а потом, возможно, выбросим на помойку. Между нами говоря, кукла из тебя получится неважная… страшненькая. Как тебе такая перспективочка, Мила?

Девочка промолчала. Впрочем, Байкерша и не ждала ответа. Строго посмотрев на кукол, она хлопнула в ладоши:

– Анюта, Даша, несите инструменты! Я видела подходящие на кухне, в ящике буфета. Изабелла, Лидия, распорите несколько диванных подушек – нам потребуется много набивочного материала. Ты же, Вероника, как главная обвинительница, должна исполнить справедливый приговор. Готова?

– Да.

– Тогда за дело, друзья!

Неожиданно наблюдавшей за кукольными действиями Миле стало смешно. Сама мысль, что ее убьют собственные куклы, казалась настолько нелепой, что вызвала смех. Впрочем, веселье было недолгим – его сменила самая настоящая ярость и стремление выжить любой ценой. А маленькие убийцы с огромными, чуть ли не в полный их рост ножами уже шли в ее сторону. Девочка инстинктивно подалась назад и отчаянным усилием разорвала тюлевый шарфик, фиксировавший запястье правой руки. Очаровательная Вероника вскарабкалась на табуретку, занесла над Милой нож, готовясь нанести смертельный удар, Байкерша сказала что-то на тему справедливого возмездия, остальные куклы открыли крошечные ротики, с трепетом и любопытством ожидая казни…

– Не выйдет! – Мила резко выбросила вперед свободную руку, перехватив нож.

Вырвав из кукольных пальчиков оружие и отшвырнув в дальний конец комнаты Веронику, пленница начала поспешно перерезать ленточки, которыми была примотана к стулу. От неожиданности растерялась даже Байкерша, своим замешательством дав Миле несколько бесценных секунд, в течение которых девочка освободилась от атласно-кружевных пут.

– Умри! – вдруг крикнула Байкерша.

Сообразившая, что произошло, мстительница прыгнула на девочку и вцепилась ей в волосы. Кукла и человек повалились на пол, Мила изо всех сил старалась оторвать от себя похожую на разъяренную кошку Байкершу, пытавшуюся выцарапать ей глаза. Лидия, Даша, Изабелла, Анюта и присоединившаяся к ним Вероника стояли неподалеку от дерущихся, не зная, что делать. До сих пор они беспрекословно слушались свою предводительницу, не пытаясь мыслить самостоятельно. Любое решение давалось куклам с огромным трудом, и это обстоятельство спасло Милу. Если бы куклы набросились на нее всем скопом, девочка не смогла бы оказать сопротивления, но сейчас на ее стороне было значительное физическое превосходство. Несколько мгновений отчаянной борьбы, и вот уже Байкерша беспомощно затрепыхалась в руках победительницы…

– Триумф справедливости переносится на неопределенный срок, – произнесла торжествующая Мила, направляясь к балкону. – Думаю, тебе надо немного остыть.

– Нас много! Вслед за мной придут другие! Мы победим!

– Ну, это вряд ли…

Размахнувшись, Мила швырнула вниз мерзкую куклу. Маленькая, одетая в черную кожу фигурка несколько раз перекувыркнулась в воздухе, исчезнув в кронах деревьев. Революция не состоялась. Возбужденная и злая Мила не чувствовала усталости. Вернувшись в комнату, она схватила в охапку притихших кукол и вновь направилась к балкону.

– В моем возрасте уже не играют в игрушки, – приговаривала она, швыряя бунтовщиц вниз.

Покончив с куклами, девочка с победным видом вернулась в квартиру и занялась уборкой, ликвидируя последствия кукольного мятежа. Это занятие успокоило ее, сняло возбуждение, и вскоре Мила почувствовала усталость. Наскоро завершив уборку, девочка нырнула в постель и с удовольствием натянула на себя одеяло. Она чувствовала себя победительницей, еще более крутой и решительной особой, нежели сама Байкерша. Погасив свет, Мила закрыла глаза…

Любое движение отдавалось болью во всем теле, преодоление каждого метра становилось настоящим подвигом. И все же вопреки физическим страданиям, терзавшим ее пластмассовую плоть, она продолжала подниматься все выше, цепляясь руками за ветки дерева. Ее вел вперед священный огонь мести, дававший силы для продолжения борьбы.

В предрассветных сумерках можно было отчетливо рассмотреть балкон, с которого ее сбросила избежавшая возмездия преступница. От него до ветвей дерева было метра два, если не больше. Ни один человек не смог бы запрыгнуть с дерева в квартиру, однако для маленькой куклы эта задача представлялась хотя и трудной, но выполнимой. Встав на ноги, Байкерша пошла по толстой горизонтальной ветке, балансируя над пропастью. Ветка становилась все тоньше, она раскачивалась под ногами куклы, грозя сбросить ее вниз. Бесстрашная защитница игрушек прицелилась, начала раскачиваться на пружинящей ветке, как на трамплине. Толчок… Небо и земля поменялись местами, темная громада дома понеслась навстречу Байкерше…