— Да, да, может быть, — ответил Голлум. — Смеагол всегда помогает, если его просят… Если вежливо просят.

— Ну, ладно, — сказал Сэм. — Считай, что я тебя вежливо попросил, а если мало, то покорно прошу!

Голлум скрылся. Его долго не было. Фродо съел пару кусочков лембаса, закопался поглубже в бурый папоротник и уснул. Сэм сидел и смотрел на хозяина. Дневной свет с трудом проникал под деревья, но лицо Фродо и руки, спокойно лежащие на папоротнике, Сэм видел отлично. Ему припомнилось, как давным-давно Фродо лежал тяжело раненный в Доме Элронда. Еще там, ухаживая за ним, Сэм обратил внимание, что иногда от него как бы исходит чуть заметный свет. Сейчас он увидел то же самое, только ему показалось, что свет ярче. Лицо Фродо было спокойным, выражение страха и заботы полностью с него сошло; но оно стало старше. Оно было мудрым и красивым, будто долгие годы тонким резцом подправили и облагородили его, хотя, в общем, черты остались прежними. Сэм не стал во всем этом разбираться до тонкостей, а покачал головой, будто слов не хватило, и еле слышно шепнул сам себе: «Люблю я его. Уж такой, как есть, иногда вот светится. А хоть светится, хоть нет, все равно люблю».

Голлум бесшумно подошел и заглянул из-под руки Сэма в лицо Фродо, но тут же прикрыл глаза и попятился. Когда Сэм через минуту пошел за ним, Голлум уже сидел под кустом, что-то жевал и бормотал. На земле перед ним лежало два крольчонка, и он время от времени поглядывал на них с зелеными огоньками в глазах.

— Смеагол всегда помогает, — сказал он. — Смеагол принес кроликов, вкусные кролики. Но господин спит, Сэм, наверное, тоже хочет спать и не хочет сразу есть кроликов? Смеагол очень старался помочь, но за одну минуту дичь поймать трудно.

Сэм совсем не считал, что завтракать поздно, и постарался объяснить это Голлуму. Тем более, что он уже предвкушал… рагу из кроликов! Все хоббиты неплохо готовят, это умение им родители прививают еще до обучения грамоте (тем более, что до грамоты доходит не каждый), — но Сэм был большим мастером кулинарии даже по хоббичьим меркам; а в этом путешествии приобрел навыки приготовления вкусных блюд почти из ничего. Даже сейчас, не теряя надежды на лучшие дни, он таскал в заплечном мешке «кухонный набор»: трут, огниво, два плоских котелочка, один из которых помещался в другом, деревянную ложку, двузубую вилку и пару острых спиц вместо вертела. Самым ценным его имуществом был деревянный коробок на самом дне мешка с остатками соли. Не хватало только очага и приправ. Сэм вытащил нож, вытер его, заточил на камне и принялся свежевать кроликов, прикидывая в уме, что делать дальше. Он не хотел оставлять спящего Фродо одного ни на минуту.

— Знаешь что, Голлум, — сказал он, — у меня для тебя еще есть работа. Сходи набери воды в котелки.

— Хороший Смеагол принесет воду, — ответил Голлум. — Но зачем хоббиту вода? Он уже напился и умылся.

— Поменьше рассуждай, — сказал Сэм. — Скоро узнаешь. Чем скорее принесешь, тем скорее поймешь. И не испорти мои кастрюльки, а то я из тебя котлеты сделаю.

Голлум ушел, а Сэм снова посмотрел на Фродо. Тот спал спокойно, как и раньше, но теперь Сэма поразила его необычная худоба. «Досталось ему, бедняге, — сказал про себя Сэм. — Разве так должен выглядеть хоббит? Как только приготовлю рагу, сразу его разбужу».

Сэм навалил кучу самого сухого папоротника, насобирал мелких палочек и стеблей травы, нашел сломанную кедровую ветку, которая могла долго гореть, потом вырыл небольшое углубление в земле, положил туда топливо и быстро высек огонь. Маленький костерок почти не дымил, но в воздухе разнесся приятный запах. Сидя на корточках, Сэм подкладывал в костер новые палочки, когда на поляне появился Голлум с полными котелками воды. Боясь ее расплескать, он осторожно поставил котелки на землю, и тут заметил, чем занят Сэм. Раздался злой и испуганный визг.

— Не надо! Глупый хоббит, несообразительный, да, недогадливый! Этого нельзя делать!

— Чего нельзя делать? — удивился Сэм.

— Гадкие красные язычки! — зашипел Голлум. — Огонь! Опасно! Жгут, убивают! Может заметить Враг, да, да, заметит и придет!

— Ничего подобного, — ответил Сэм. — Ничего не будет, если костер не задымит; а он не задымит, если не совать в него сырых листьев. И вообще, будь что будет. Ради кроликов можно рискнуть. Надо же их поджарить!

— Поджарить кроликов? — обиделся Голлум. — Испортить вкусное мясо, которое отдал Смеагол, несчастный голодный Смеагол? Зачем? Зачем, глупый хоббит? Кролики молоденькие, мягкие, сочные. Ешь их так, ешь так!

И Голлум схватил одного из освежеванных кроликов.

— Успокойся, — сказал Сэм. — Что одному — мед, другому — отрава. У тебя в горле застревает наш хлеб, а я сырым кроликом подавлюсь. Если ты принес мне кролика в подарок, он уже мой, я могу готовить его, как хочу. И я его приготовлю. А ты не шпионь. Поймай себе еще одного и ешь на здоровье по-своему, только уйди с моих глаз. Тебе не будет видно костра, а мне не придется смотреть на тебя, и обоим будет хорошо. Я прослежу, чтобы дыма не было, раз уж ты так боишься.

Голлум заворчал и, пятясь, заполз в папоротник. Сэм занялся кроликами и котелками. «Для приготовления рагу, — рассуждал он про себя, — хоббиту нужна зелень и кое-какие корешки, а лучше всего клубни, не говоря уже о хлебе. Здесь, кажется, придется обойтись одной травой».

— Голлум! — негромко позвал он. — У меня к тебе еще одна просьба: поищи мне трав! Нужна пара лавровых листочков, горсточка тимьяну и пучок шалфея, только поскорее, пока вода не закипела.

— Нет, нет! — ответил Голлум, высовывая голову из папоротников и всем своим видом изображая брезгливость. — Смеагол недоволен, Смеагол не любит, когда трава пахнет. Не надо ни травы, ни корешков, Смеагол их не ест, он их может есть только если умирает с голоду или очень заболеет, бедный Смеагол!