— Я знаю, он ненормальный, но не потому, что он нападет на женщин. Я верю, что он способен защитить женщину.

Марион пожала плечами. Курц поднялся. Ему достаточно было общения с сумасшедшими в течение дня, вечером он мог бы обойтись и без них.

— Уже поздно, — сказал он, — может, пойдем?

Хаса кивнул головой. Они прошли через залы и спустились по парадной лестнице. Машины были припаркованы внизу на боковой улочке: маленькая машина Хасы и арендованный лимузин Джона.

— Мы отвезем тебя домой, и Марион, конечно, тоже, — обратился Хаса к Курцу.

Он остановился. Джон надел цилиндр. Потом попрощался вежливо и холодно. Он стоял на снегу и пожимал Хасе руку, когда Азиадэ вдруг крикнула на незнакомом, но хорошо понятном принцу языке:

— Ваше королевское высочество! Тот человек, — она показала на Курца, — запер меня в своем доме и хотел изнасиловать, в то время, как мой муж находился в том же доме.

Цилиндр выпал из рук Джона. Глаза его дико заблестели, губы дрогнули. Он сжал кулак и внезапно нанес сильный удар по лицу Курца. Курц покачнулся. Джон ударил еще раз. Тело его было напряженно. Лицо пылало от бешенства. Он бил короткими сильными ударами. Волосы упали на лицо. На холодном, залитом лунным светом снеге, он был похож на дикого степного волка во время ночной охоты.

— Помогите, — простонал Курц.

Хаса кинулся на Джона. Сэм замахал руками. Прибежали двое стражей. Джон отпустил свою жертву и одним прыжком оказался в автомобиле. Машина отъехала еще до того, как подоспели полицейские. Курц лежал на снегу с лицом, искривленным от боли и ярости:

— Буйно помешанный, — прохрипел он, — псих. Я же это сразу сказал. Смирительную рубашку на него.

Азиадэ неподвижно стояла рядом, в снегу, задумчиво улыбаясь. Последний камень в ее доме был заложен.

«Во имя Аллаха милостивого и милосердного! Глубоко почитаемый, отец мой, Ваше превосходительство, Ахмед паша! Земной шар необъятен и нас разделяет большое пространство. Но что такое время и расстояние перед величием Аллаха?! Лист бумаги, конверт, марка и все — расстояние и время преодолены, и ты уже читаешь мысли своей дочери, преисполненной глубокого уважения к тебе.

Да будет тебе известно, о мой добрый отец, что в Вене произошли значительные события, и явило себя великое чудо Аллаха. Знай же, до того, как мой господин и повелитель проявил ко мне свое расположение, он делил свои ночи с прекрасной наложницей Марион. Но она бросила его, поддавшись грешным желаниям, уехала в Зальцбург и стала вести порочную жизнь в объятиях чужого мужчины. Однако Всевышний сжалился над моим мужем, доктором Хасой, да будет мир с ним, и послал ему меня, как рабу и утешительницу в долине мирской юдоли. Я жила с ним и служила ему, как предписывал мне мой долг и как учил меня ты. Я с радостью исполняла свой долг, в глазах моего мужа было счастье, когда он видел мои глаза, мои губы, мою грудь. Но неисповедимы пути Господни!!!

Он управляет и карает, а люди всего лишь орудия в руках Провидения.

Недалеко от Вены есть гора, которая называется Земмеринг. На ее склонах, по воле Аллаха, люди построили дом отдыха. И я была там однажды, но не было мне покоя в этом доме, потому что там встретилась я с Марион, распутной наложницей мужа моего.

Гневу моему тогда не было предела. Я покинула тот дом, ибо не пристало дочери паши находиться под одной крышей с прелюбодейкой и развратницей. Однако Всевышний покарал меня за гордыню и приготовил на моем пути большие испытания.

Отец, это было тяжелым испытанием — встретиться с человеком, которому я была предназначена, и для которого когда-то изучала арабские молитвы и персидские стихи. Однако мне было вдвойне тяжело, потому что Джон Ролланд разбудил во мне любовь, и пробудил в моей душе грешные мысли в то время, как муж мой лежал в постели и ждал меня.

Но Аллах защитил меня, не позволив вступить на путь греха. Властитель справедливости обрушил свой гнев на Марион, пред которой разверзлись врата ада. Я узнала, что мужчина, с которым она предавалась греху, ушел от нее, и что она осталась одна, хотя была прекрасна и обладала большим опытом в искусстве любви и жизни.

Итак, я осталась со своим мужем, но глаза мои стали острей, а разум напряженней.

Отец, жизнь, которую ведут неверные, хороша и интересна только самим неверным. Для женщины же, рожденной в Стамбуле, эта жизнь дурна и скучна. В их мире слишком много мужчин и слишком мало детей. Тогда как у нас, все наоборот, мало мужчин и много детей. Хотя мужчины здесь сами, как дети малые, а какие здесь дети, я, к сожалению, сказать не могу, потому что я их здесь не видела.

Ты будешь удивлен отец, узнав, что один посторонний мужчина посмел поцеловать меня, а мой собственный муж только рассмеялся при этом, хотя он хороший муж, а не какой-нибудь мошенник. Вот такие странные здесь нравы.

Поистине, пути Господни неисповедимы. В гневе своем Он покарал распутницу Марион, а в милости своей вновь пощадил ее. Правда роль спасительницы, была отведена мне. Марион же, в свою очередь, помогла мне покинуть мир неверных и начать новую жизнь в согласии с самой собой. Мы обе были всего лишь орудиями в руках Всевышнего. Но, если я действовала с открытыми глазами, то Марион была слепа, и по сей день она не знает о том, что я тогда затевала. И это хорошо, о паша, потому что должна же существовать разница между принцессой из Стамбула, хранящей верность своему мужу, и порочной женщиной, которая изменяет своему мужу.