– О чём? – прохрипел тот осипшим от негодования голосом. – Что я, идиот, что ли?

Последнее определение никто оспаривать не стал. На тихий шум пришёл из сортира несостоявшийся кандидат.

– Что делим? – спросил, улыбаясь и завоёвывая электорат.

– Должность шефа, - обрадовал болезненного начальника Брызглов, недоумённо пожимая плечами.

– Кто претендент? – продолжал улыбаться уверенный в себе Божий. – Пиши в список.

– Списка не будет, - прекратил регистрацию кандидатов Азарян. – У нас безальтернативные выборы.

– В пользу кого? – насторожился Михаил Владимирович, убрав улыбку.

– Петушкова! – перекосил спокойное лицо начальника Шматко.

Божий, помедлив, рассмеялся опять, но как-то натянуто.

– Несерьёзно! – высказал своё авторитетное мнение.

Возмущённый недооценкой Иван Ильич хотел было тоже дать достойную оценку сопернику: «Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала!», но усилием железной воли воздержался, предпочитая, чтобы за него говорили другие. Но другие почему-то молчали, предпочитая, чтобы говорили претенденты.

– Откуда такие сведения? – повернул голову Божий в сторону Божией жены, хорошо зная, что она – главная разносчица разных слухов, в том числе и заразных.

– От секретарши деканата, - хмуро ответила Жанна Александровна и добавила для убедительности заразного слуха: - Вчера был научный совет института по кадрам.

Божий постоял некоторое время, не глядя ни на кого, потом повернулся и ушёл без комментариев в сортир. Наступила напряжённая тишина, какая обычно бывает при сборе пожертвований для пострадавших от стихийных бедствий или насилия.

– Нет, - первым нарушил томительное молчание Брызглов, - такое на голодный желудок не переваришь. Я пошёл.

До обеда оставалось полчаса. Другие потянулись за ним, и последней – сорока.

– Не ожидала от тебя, - с брезгливой ненавистью выдавила она общую, как подумалось бедному Ивану Ильичу, оценку самозванца и, хлопнув дверью, тоже ушла, а оплёванный и без вины виноватый претендент даже не посмотрел на её зад. Сам он побоялся выходить, испугавшись искренних и лживых расспросов и поздравлений от знакомых и незнакомых, как это всегда бывает. Пришлось обойтись крепким чаем. Хорошо, что нашёлся сахар для укрепления мозговой деятельности, для переработки инсультной информации. Не веря в слухи он, однако, невольно стал свыкаться с мыслью, что станет научным мальчиком для академического битья, что отвертеться от проклятой должности не сумеет и придётся тянуть лямку организатора вместо того, чтобы заниматься любимым изобретательством.

Шла лишь первая половина послеобеденного часа, а сосредоточенные от новости и обеда сотрудники начали собираться загодя, и никто не ушёл в библиотеку. Первым вернулся Азарян, по-приятельски подсел к столу будущего зава.

– И зачем тебе это надо? – спросил как о свершившемся, жалея в Иване Ильиче толкового учёного, близкого по духу. – Заклюют тебя до смерти, защиплют петушка. Там, - показал глазами вверх, - люди с железными нервами, а у тебя они… верёвочные, да и то надорванные.

– Может, пронесёт? – с надеждой высказал угасающую мысль тревожный кандидат на железную должность.

– Не пронесёт! – убеждённо успокоил Тимур. – Башковитее тебя здесь никого нет.

Вбежал Шматко, подозрительно оглядел сговаривающуюся пару и – к пока ещё маленькому руководителю:

– Иван Ильич, давай я тебе модель лазерного поисковика соберу.

– Я ещё эскиза толком не сделал, - огорчённо отказался конструктор.

Но это не остановило энергичного мастера.

– Вместе додумаем: ты – эскиз, я – модель, - лип будущий коммерсант к будущей научной шишке.

Вошёл, вспотев от спешки, будущий политик.

– Думал, буду на приёме первым, - посмотрел на часы с убежавшей за двойку маленькой стрелкой. Уселся на своё место, помахал кипой листков, охлаждаясь, поправил причёску.

– Ты, Иван Ильич, не тушуйся, - подбодрил увядшего претендента. – Партия тебе поможет.
– Вот как раз этого Ивану Ильичу и не хотелось бы. Он вообще не терпел, когда в его дела кто-нибудь вмешивался, особенно дилетанты. Азарян скептически посмотрел на добровольного помощника и ушёл за перегородку. – Не боги горшки обжигают.
– Не бог тяжко вздохнул, подумав, что ему-то под силу только ночные горшки с ручкой вовнутрь.

 Вплыла, чуть приседая и раскачивая задом, Жанна Александровна. Она цвела ясной улыбкой и совсем не была похожа на ту, что отправилась обедать. Прошествовала под взглядами мужчин до проёма в перегородке, остановилась, повернула голову и, озарив Ивана Ильича голубым сияньем блестящих глаз, сказала:

– Я решила последовать твоему совету. – Чуток помолчала, чтобы он осознал жертву, и попросила: - Ты мне поможешь? – А советчик никак не мог догадаться, в чём требуется помощь и о каких советах она толкует.