Шрифт:
Точно в яблочко!
Убийца повалился наземь, его пистолет с грохотом отлетел в сторону.
Она подбила его.
Но был ли он убит?
Тем временем вокруг воцарился хаос. Подозреваемый, Хартман, стремительно бежал по улице.
Но она знала, что улица заблокирована с обеих сторон полицией. Она метнулась к упавшему, подхватила его пистолет и помчалась вслед за Хартманом.
Стоны раненых полицейских теперь были заглушены громкими криками по-немецки; впрочем, она не знала этого языка, и они для нее ничего не значили.
– Er steht auf! [59]
– Er lebt, er steht! [60]
– Nein, nimm den Verdechtigen! [61]
В конце квартала Хартман бежал прямо к выстроившимся поперек дороги специалистам по наружному наблюдению; те из них, кто имел при себе оружие, успели вынуть его и прицелиться в бегущего. Анна слышала, как полицейские кричали:
– Halt! Keinen Schritt wеiter!
– Polizei! Sie sind verhaftet! [62]
59
– Он встает!
60
– Он жив, он поднимается!
61
– Нет, ему крышка!
62
– Стоять! Не двигаться!
– Полиция! Вы арестованы! (нем.)
Но тут раздавшийся у нее за спиной шум – он доносился как раз оттуда, где лежал убийца, – привлек ее внимание. Резко обернувшись, Анна увидела, что убийца, шатаясь, влез в свой «Пежо» и захлопнул дверь.
Он был ранен, но не убит и теперь мог удрать!
– Эй, – срывая голос, закричала Анна – остановите его! «Пежо!» Не дайте ему уйти!
Хартман стоял, окруженный пятью Polizei. Пока что она могла спокойно забыть о нем. Поэтому она бросилась к «Пежо». В ту же секунду мотор машины взревел, и автомобиль рванулся с места прямо на нее.
В те доли секунды, которые оставались в ее распоряжении, Анна позволила себе вспомнить недавний случай с «Линкольном Таункар», произошедший в Галифаксе; тогда она мечтала о том, чтобы у нее в руках было оружие и она могла бы выстрелить в водителя. Теперь она была вооружена и раз за разом стреляла в сидевшего за рулем человека. Но в ветровом стекле лишь появилось несколько дырочек, от которых разбегались в стороны тонкие трещинки, а автомобиль, как ни в чем не бывало, набирая скорость, несся прямо на нее. В последний момент она метнулась в сторону, и «Пежо» с ревом, визжа шинами, промчался мимо нее вдоль квартала, где стояли два пустых автомобиля бригады наружного наблюдения – их водители и пассажиры толпились на улице, – и скрылся из виду.
Он ушел!
– Дерьмо! – выкрикнула она и, повернувшись, увидела Хартмана, стоявшего с поднятыми вверх руками.
Стараясь не поддаваться пережитому потрясению, она бегом кинулась вдоль улицы к своему свежезадержанному подозреваемому.
Глава 25
Пациент номер восемнадцать неторопливо бежал трусцой по дорожке тренажера.
Рот его прикрывала небольшая маска, к которой были присоединены две длинные толстые трубки. Ноздри сдавливал зажим.
К его обнаженной впалой груди приклеили лейкопластырем двенадцать датчиков, соединенных тонкими проводами с электрокардиографическим аппаратом. Еще один провод шел к маленькому устройству, пристроенному к концу указательного пальца. Пациент был бледен и покрыт каплями пота.
– Как вы себя чувствуете? – спросил врач, высокий человек с серым лицом.
Говорить пациент не мог, но он поднял вверх оба дрожащих больших пальца.
– Не забывайте, что прямо перед вами кнопка экстренной остановки, – напомнил врач. – Если почувствуете, что вам плохо, нажмите ее.
Пациент номер восемнадцать продолжал трусить по ленте тренажера.
Доктор повернулся к своему маленькому полному коллеге.
– Мне кажется, – сказал он, – что это высший уровень тренированности. Он, похоже, превысит стандарт дыхательного обмена. Да, перевалил за черту. Никаких признаков ишемии. Он по-настоящему силен. Что ж, пусть отдохнет вторую половину дня. А завтра у него начнутся процедуры.
Впервые за весь день врач с серым лицом позволил себе улыбнуться.
Принстон, Нью-Джерси
Когда телефон зазвонил, великий старый принстонский историк работал в своем кабинете в Дикинсон-холле.
Все, что находилось в кабинете профессора Джона Барнса Годвина, можно было датировать сороковыми или пятидесятыми годами, будь то черный телефонный аппарат с наборным диском, дубовый картотечный шкаф или пишущая машинка «Ройял» (он не желал пользоваться компьютерами). Ему нравился стиль того времени, нравился внешний вид этих предметов, их основательность. Все они были сделаны из бакелита, дерева и стали, а не из пластика, пластика и еще раз пластика.