– Ему не нравилось куда-то ходить, – поправила вдова. – Он предпочитал сидеть дома, зарывшись в биографические и исторические книги.

Отчего-то в мозгу Анны промелькнули слова Рамона. El diablo sabe mos por viejo que por diablo. Дьявол много знает, потому что он стар, а не потому, что он дьявол.

Анна попробовала зайти с другой стороны:

– У вас тут отличная охрана, не так ли?

Вдова самодовольно ухмыльнулась:

– Ну вы же не знаете Асунсьон.

– Народ тут нищий, агент Наварро, и преступность процветает, – капитан Болгорио повернулся к ней и развел руками. – Так что богатые люди вроде Проспери просто обязаны принимать меры предосторожности.

– Приходил ли к вашему мужу кто-нибудь за последние несколько недель его жизни? – продолжала Анна, проигнорировав слова Болгорио.

– Нет, иногда ко мне приходили друзья, но к нему наверх никто не поднимался. У него самого друзей в последние годы не осталось, он видел только меня и сиделок.

Анна внезапно подняла глаза:

– Кто присылал сиделок?

– Агентство по уходу за больными.

– Они сменялись или постоянно приходили одни и те же?

– К нему ходили две медсестры – дневная и ночная, кстати, всегда одни и те же.

Анна закусила нижнюю губу.

– Мне надо просмотреть ваши книги по ведению хозяйства.

Вдова с возмущенным лицом повернулась к Болгорио:

– Я ведь не обязана вам их показывать. Это нелепо, это вторжение в мою частную жизнь.

Болгорио умоляюще сложил руки:

– Сеньора Проспери, пожалуйста, все, что она хочет, это установить, не было ли произошедшее убийством.

– Убийством? Сердце моего мужа в конце концов отказало.

– Если надо, мы можем получить эти сведения в банке, – сказала Анна, – но было бы проще, если…

Консуэла Проспери встала и внезапно посмотрела на Анну, в гневе раздувая ноздри, будто американка была грызуном, каким-то образом проникшим в ее дом. Болгорио тихо произнес:

– Такие люди, как она, не терпят вторжений в их личную жизнь.

– Сеньора Проспери, вы сказали, что сиделок было две, – продолжила наступление Анна. – Вы могли на них положиться?

– Да, конечно.

– А они когда-нибудь отсутствовали – по болезни или по иной причине?

– О, конечно, время от времени. Еще они отпрашивались на ночь по праздникам. Aсo Nuevo, Dia de los Trabajadores, Carnaval, и все такое. Но они были дисциплинированны, и агентство всегда вовремя присылало замену, я никогда не беспокоилась на этот счет. Их сменяли такие же квалифицированные медсестры. Даже в последнюю ночь жизни Марселя пришедшая на замену сестра сделала все, что было в ее силах, пытаясь спасти его…

Пришедшая на замену сестра… Анна выпрямилась, внезапно почувствовав тревогу:

– В ту ночь, когда он умер, дежурила не постоянная сестра?

– Да, но, как я уже говорила, такая же опытная…

– Вы раньше ее видели?

– Нет…

– Вы можете дать мне ее имя и телефон агентства?

– Конечно, но если вы думаете, что сиделка убила Марселя, то это глупо. Он же был болен.

Анна почувствовала, что ее сердце учащенно забилось.

– Вы можете позвонить в агентство? – спросила она Болгорио. – И еще я бы хотела прямо сейчас отправиться в морг, не могли бы вы туда позвонить, попросить их подготовить тело к нашему приходу?

– Тело? – настороженно произнесла Консуэла Проспери, поднимаясь на ноги.

– Я очень сожалею, что мы задерживаем похороны, – сказала Анна. – И мы бы хотели получить ваше разрешение на проведение вскрытия. Мы, конечно, всегда можем получить ордер в суде, но будет проще и быстрее, если вы дадите нам разрешение. Если вы предпочитаете похороны в открытом гробу, то я могу вам гарантировать – никто даже и не заметит…

– О чем вы говорите? – спросила вдова с неподдельным удивлением. Она подошла к огромному камину и подняла с полки богато украшенную серебряную урну. – Я получила прах моего мужа всего лишь несколько часов назад.

Судья Верховного суда Соединенных Штатов Мириам Бэйтиман с большим усилием поднялась из-за своего массивного двухстороннего стола красного дерева, чтобы приветствовать посетителя. Тяжело опираясь на трость с украшенным золотом набалдашником, она обошла стол кругом и, тепло улыбаясь, несмотря на сильную боль от постоянно мучившего ее ревматоидного артрита, взяла вошедшего за руку.

– Как я рада видеть вас, Рон, – сказала она.