Шрифт:
– Меня уже просили, – признался Брюс, – но я отказал... Не вижу причин, чтобы не отказать и вам!
– Такая причина есть, – произнес Тривейн. – Дело в том, что я лицо незаинтересованное... А это, в свою очередь, означает, что могу быть объективным. Думаю, у вас есть причины для того, чтобы нанести им чувствительное поражение, да еще публично. На вашем месте я без малейшего колебания опубликовал бы статью. Правда, у меня нет вашего опыта, и я не знаю границы между материалами о некомпетентности и посягательством на национальную безопасность. Надо бы пролить свет на это...
– Продолжайте, Тривейн, продолжайте! – раздраженно проговорил Брюс. – Я уже слышал подобные аргументы – они не выдерживают никакой критики!
– Вы в этом уверены?
– Да! И по причинам гораздо более серьезным, чем вы подозреваете!
– Если так, мистер Брюс, – Тривейн достал из пачки сигарету, – то вам следовало бы принять мое приглашение отобедать... Мы могли бы провести время в приятной беседе. Вы, конечно, не знаете об этом, но я с удовольствием читаю ваши материалы. Хотите сигарету?
Отвесив нижнюю губу, Брюс внимательно смотрел на Тривейна. Эндрю, так и не получив ответа, вытряхнул из пачки одну сигарету – для себя – и, откинувшись на спинку кресла, закурил.
– Господи! – сказал тихо Брюс. – А ведь вы говорите вполне серьезно!
– Конечно, – подтвердил Тривейн. – Подозреваю, что все ваши мотивы так или иначе связаны с безопасностью. А если так, то мне нечего возразить...
– Ну а если я откажусь от статьи, это будет вам на руку?
– Нет. Сказать по правде, только помешает... Однако это уже не мои проблемы.
Брюс слегка наклонился вперед: его миниатюрная голова выглядела весьма забавно на широкой кожаной спинке кресла.
– Вы не должны иметь проблем. И наплевать, даже если нас просвечивают!
– Что делают? – Тривейн от изумления даже привстал.
– Я хочу сказать, меня мало волнует, записывается ли наш разговор... Впрочем, едва ли. Давайте, Тривейн, заключим сделку... Никаких помех с моей стороны, никаких проблем с бардаком в Нью-Ланден. Обычная сделка. Я только задам вам несколько вопросов и хотел бы получить хоть какие-нибудь ответы...
– О чем вы говорите, черт побери?
Брюс медленно поднял правую полу своего пиджака и медленно спрятал в карман свой блокнот. Он проделал это с таким значительным видом, словно этот жест значил никак не меньше какого-то особенного доверия с его стороны. Затем стал вертеть в руках золотую авторучку.
– Начнем со вчерашнего дня, – произнес он наконец. – Вчера вы провели час двадцать минут в статистическом управлении. Появились там в начале пятого и просидели до закрытия, заказав документы по штатам Калифорния и Мэриленд за период, охватывающий последние восемнадцать месяцев. Мои люди легко смогли найти интересующие вас книги, а возможно, и то, что вы в них искали. Но, с другой стороны, в них несколько сотен страниц и двести тысяч всевозможных вставок! Естественно, меня заинтересовал вопрос: почему вы проделали эту работу сами? Не ваш секретарь и даже не помощник, вы сами!
Тривейн пытался разгадать, что скрывается за словами Брюса.
– Значит, это вы были в сером «понтиаке»? Вы следили за мной в сером «понтиаке»?
– Ошибаетесь, хотя это интересная ошибка...
– Сначала вы были на Род-Айленд-авеню, – продолжал Тривейн, – потом поехали в Джорджтаун, впереди вас тащился фургончик точильщика.
– Прощу прощения, но я же сказал, что вы ошибаетесь, – повторил Брюс. – Если бы я решил следить за вами, вы никогда бы об этом не узнали. И все же что вы искали в НСУ? Если это нечто стоящее, обещаю вам не возвращаться к истории с подлодками!
Тривейн молчал, все еще думая о сером «понтиаке». Следует, пожалуй, позвонить Уэбстеру и Белый дом, как только он отделается от журналиста. Он почти забыл о «понтиаке»...
– Ничего стоящего, Брюс, – сказал Тривейн. – Так, общая информация...
– Хорошо, – согласился с ним журналист, – попрошу моих ребят выяснить, в чем там дело с НСУ. Надеюсь, они справятся... Ну а теперь я задам вам второй вопрос, правда, он будет не очень тактичен. Ходят слухи, что шесть недель назад, сразу после вашего памятного выступления на слушаниях в сенате, вы встречались со старым сенатором из Небраски. Причем встреча эта произошла за несколько часов до трагедии. Как утверждают, ваш разговор носил далеко не дружеский характер. Это правда?
– Единственный человек, который мог слышать нашу беседу, – ответил Тривейн, – это шофер... Кажется, его зовут Лоренс Миллер. Спросите у него. Если информация идет оттуда, пусть он и доказывает.
– Этот человек верен памяти старого сенатора, он ничего не скажет. К тому же за долгие годы шофер приучился не слышать того, что говорится на заднем сиденье...
– Так вот. Никакой ссоры у нас с сенатором не было. Просто весьма корректное несовпадение во взглядах...
– И наконец, последний вопрос, Тривейн... Если мы не договоримся, я стану крупной помехой на вашем пути. Могу, например, рассказать, что вы пытались отговорить меня от публикации материала или дать положительный материал... Что вы думаете по этому поводу?