Но Дизраели жидъ, и потому иметъ свои особенные виды, которые не позволяютъ намъ вполн полагаться на врность изображенныхъ имъ убжденій молодаго поколнія. Только необыкновенный успхъ его романа, лишеннаго впрочемъ достоинствъ собственно литературныхъ, и боле всего успхъ автора, если врить журналамъ, въ высшемъ Англійскомъ обществ, даетъ нкоторое правдоподобіе его изложенію.

Исчисливъ такимъ образомъ замчательнйшія движенія литературъ Европы, мы спшимъ повторить сказанное нами въ начал статьи, что, обозначая современное, мы не имли въ виду представить полной картины настоящаго состоянія словесностей. Мы хотли только указать на ихъ послднія направленія, едва начинающія высказываться въ новыхъ явленіяхъ.

Между тмъ, если мы соберемъ все замченное нами въ одинъ итогъ и сообразимъ его съ тмъ характеромъ Европейскаго просвщенія, который, хотя развился прежде, но продолжаетъ еще до сихъ поръ быть господствующимъ, то съ этой точки зрнія откроются намъ нкоторые результаты, весьма важные для уразумнія нашего времени.

— Отдльные роды словесности смшались въ одну неопредленную форму.

— Отдльныя науки не удерживаются боле въ своихъ прежнихъ границахъ, но стремятся сблизиться съ науками, имъ смежными, и въ этомъ расширеніи предловъ своихъ примыкаютъ къ своему общему центру — философіи.

— Философія въ послднемъ окончательномъ развитіи своемъ ищетъ такого начала, въ признаніи котораго она могла бы слиться съ врою въ одно умозрительное единство.

— Отдльныя Западныя народности, достигнувъ полноты своего развитія, стремятся уничтожить раздляющія ихъ особенности и сомкнуться въ одну обще-Европейскую образованность.

Этотъ результатъ тмъ замчательне, что онъ развился изъ направленія ему прямо противуположнаго. Преимущественно произошелъ онъ изъ стремленій каждаго народа изучить, возстановить и сохранить свою національную особенность. Но эти стремленія чмъ глубже развивались въ историческихъ, философскихъ и общественныхъ выводахъ, чмъ боле доходили до коренныхъ основъ отдленныхъ народностей, тмъ ясне встртили въ нихъ начала не особенныя, но общія Европейскія, равно принадлежащія всмъ частнымъ національностямъ. Ибо въ общей основ Европейской жизни лежитъ одно господствующее начало.

— Между тмъ это господствующее начало Европейской жизни, отдляясь отъ народностей, тмъ самымъ является уже какъ отжившее, какъ прошедшее по смыслу своему, хотя еще продолжающееся по факту. Отъ того современная особенность Западной жизни заключается въ томъ общемъ, боле или мене ясномъ сознаніи, что это начало Европейской образованности, развивавшееся во всей исторіи Запада, въ наше время оказывается уже неудовлетворительнымъ для высшихъ требованій просвщенія. Замтимъ также, что и это сознаніе неудовлетворительности Европейской жизни вышло изъ сознанія прямо ему противуположнаго, изъ убжденія недавно прошедшаго времени, что Европейское просвщеніе есть послднее и высшее звено человческаго развитія. Одна крайность обратилась въ другую.

— Но сознавая неудовлетворительность Европейской образованности, общее чувство тмъ самымъ отличаетъ ее отъ другихъ началъ всечеловческаго развитія и, обозначая его какъ особенное, обнаруживаетъ намъ отличительный характеръ Западнаго просвщенія въ его частяхъ и совокупности, какъ преимущественное стремленіе къ личной и самобытной разумности въ мысляхъ, въ жизни, въ обществ и во всхъ пружинахъ и формахъ человческаго бытія. Этотъ характеръ безусловной разумности родился также изъ предшествовавшаго ему, давно прошедшаго стремленія, изъ прежняго усилія — не воспитать, но насильственно запереть мысль въ одной схоластической систем.

— Но если общее ощущеніе неудовлетворительности самыхъ началъ Европейской жизни есть не что иное, какъ темное или ясное сознаніе неудовлетворительности безусловнаго разума, то, хотя оно и производитъ стремленіе къ религіозности вообще, однако, по самому происхожденію своему изъ развитія разума, не можетъ подчиниться такой форм вры, которая бы совершенно отвергала разумъ, — ни удовлетвориться такою, которая бы поставляла вру въ его зависимость.

— Искусства, поэзія и даже едва ли не всякая творческая мечта только до тхъ поръ были возможны въ Европ, какъ живой, необходимый элементъ ея образованности, покуда господствующій раціонализмъ въ ея мысли и жизни не достигъ послдняго, крайняго звена своего развитія; ибо теперь он возможны только какъ театральная декорація, не обманывающая внутренняго чувства зрителя, который прямо принимаетъ ее за искусственную неправду, забавляющую его праздность, но безъ которой его жизнь не потеряетъ ничего существеннаго. Правда для поэзіи Западной можетъ воскреснуть только тогда, когда новое начало будетъ принято въ жизнь Европейскаго просвщенія.

Этому отчужденію искусства отъ жизни предшествовалъ періодъ всеобщаго стремленія къ художественности, окончившийся вмст съ послднимъ художникомъ Европы — съ великимъ Гете, который выразилъ смерть поэзіи второю частію своего Фауста. Безпокойство мечтательности перешло въ заботы промышленности. Но въ наше время разногласіе поэзіи съ жизнію еще ясне обнаружилось.

— Изо всего сказаннаго слдуетъ еще, что современный характеръ Европейскаго просвщенія, по своему историческому, философскому и жизненному смыслу, совершенно однозначителенъ съ характеромъ той эпохи Римско-Греческой образованности, когда, развившись до противорчія самой себ, она по естественной необходимости должна была принять въ себя другое, новое начало, хранившееся у другихъ племенъ, не имвшихъ до того времени всемірно-исторической значительности.

Каждое время иметъ свой господствующій, свой жизненный вопросъ, надъ всми преобладающій, вс другіе въ себ вмщающій, отъ котораго одного зависитъ ихъ относительная значительность и ограниченный смыслъ. Если же справедливо все замченное нами о настоящемъ состояніи Западной образованности, то нельзя не убдиться, что на дн Европейскаго просвщенія, въ наше время, вс частные вопросы о движеніяхъ умовъ, о направленіяхъ науки, о цляхъ жизни, о различныхъ устройствахъ обществъ, о характерахъ народныхъ, семейныхъ и личныхъ отношеній, о господствующихъ началахъ вншняго и самаго внутренняго быта человка, — вс сливаются въ одинъ существенный, живой, великій вопросъ объ отношеніи Запада къ тому незамченному до сихъ поръ началу жизни, мышленія и образованности, которое лежитъ въ основаніи міра Православно-Словенскаго.