— Самую натуральную!.. Тут возвращается профессор Гаврилов и спрашивает: “Ну как?” Игорь сквозь слезы ответил, что завалил. Гаврилов взял листок с решением задачи… Ну а дальше — как в сказке… Гаврилов сказал, что хотя Игорь и не завершил задачу до конца, но нашел очень оригинальное, смелое решение… Представляете? И собственной рукой переправил двойку на пятерку!.. Все говорят, что с Гавриловым такого еще не бывало! — Крюкова подмигнула Нине. — Но мы-то знаем, в чем дело! И какой аргумент нашел, а? Вот что значит звонок ректору от самого Сергея Николаевича!

— Ну и хорошо, — сказала со вздохом облегчения Мажарова. — Главное, все закончилось благополучно.

— Не то слово! Прекрасно! А ведь на математике отсеялось больше половины абитуриентов!.. Ниночка, милая, пойдемте к нам! Это событие необходимо как-то отметить…

— Я бы с удовольствием, — сказала Мажарова, — но жду звонка от Сергея.

— Передайте ему от меня самый сердечный привет! Вы не можете себе представить, как я благодарна ему. Я же мать!

— Будем надеяться, что и остальные экзамены Игорь сдаст на “отлично”.

— Я теперь не сомневаюсь в этом. — Валентина Павловна многозначительно посмотрела на Мажарову и вдруг хихикнула: — Вашими молитвами.

Нина допоздна просидела возле телефона, но звонка из Москвы так и не было.

Виленский не позвонил ни на следующий день, ни на третий, ни на десятый. С тех пор как его вызвали внезапно в столицу, от Сергея Николаевича не было никаких вестей. Но Нина ждала. Ждала на работе, ждала дома, никуда не отлучалась по вечерам.

Полина Семеновна первое время говорила:

— Нечего изводить себя. Смотри, на кого ты стала похожа: похудела, глаза провалились… Ты должна быть в форме! Пойди погуляй, отвлекись…

Но Мажаровой казалось, что стоит только отлучиться — и именно в этот момент позвонит Виленский.

Шли дни, а от жениха не было ни слуху ни духу.

Вольская-Валуа начала потихоньку ворчать:

— Хоть бы открыточку прислал… Всего два слова…

Теперь, отправляясь в магазин или на рынок, она все чаще вздыхала, говоря при этом:

— Пора бы Сергею объявиться…

Это был намек на то, что с деньгами у обеих было весьма туго: помолвка потребовала солидных расходов.

А когда Нина в день получки вернулась совсем пустая (зарплата ушла уа покрытие долгов), Вольская-Валуа не сдержалась:

— Обижайся не обижайся, а мне все это не нравится. Так порядочные люди не поступают… Ел, понимаешь, на наш счет, пил…

— Что за мещанские разговоры! — перебила возмущенно тетку Нина. — Вы не имеете права!

— Имею! — в свою очередь перебила племянницу бывшая наездница. — Может, у него и бешеные деньги, а я тебе последние отдаю! Он, поди, сейчас черную икру трескает, а мы с тобой на макаронах сидим, копейки считаем!.. Мог бы, между прочим, подкинуть, когда уезжал…

— Так ведь Сережа предлагал, но я отказалась… Я же вам рассказывала…

— Тоже мне гордячка нашлась! — фыркнула Вольская-Валуа.

— А кто меня учил: не мелочись! На такого жениха надо, мол, поставить все, что есть! Кто, а? — упрекала тетку Мажарова.

— Ладно, ладно, — несколько поостыла та. — Что теперь говорить…

“До чего же мы рабы ничтожных бумажек! — с отчаянием думала девушка. — Надо жить так, чтобы не они властвовали над нами, а мы над ними… Так говорил и Сережа…”

Но как обрести эту желанную свободу, эту власть, Нина не знала. Но хотела. И ради этого была готова на что угодно.

Как-то забежал Антон. Первые его слова были:

— Что слышно от Сергея Николаевича?

— Он очень занят, Антоша, — неопределенно ответила Мажарова. — Но скоро освободится…

Ей было неловко признаваться, что жених пока не дал знать о себе.

— Мне ничего не передавал?

— Господи, — раздраженно сказала Нина. — Человек только-только уехал, а ты…

— Понимаю, старуха, понимаю, — смутился Ремизов.

— Это сказка скоро сказывается, а дело… — назидательно произнесла Мажарова.

— Извини, Нинок, — виновато сказал Ремизов. — Просто все здесь уже вот так осточертело! — Он чиркнул рукой по горлу. — Я взял и послал подальше…

— Кого?

— Ансамбль.

— Уволился? — удивилась Нина.

— Ну… Пусть кто-нибудь другой поет для пьяных рож… Понимаешь, неделю назад какой-то тип заказывал одну песню за другой. Я, не щадя голоса, все исполнял, все его прихоти. А он, подлец, кинул мне всего рубль! Это было последней каплей… Нет, Антон Ремизов создан для более высокого полета, чем “Альбатрос”…