Полине тоже понравилось новое место. Как ни хороша была поляна под Шерпенью, где стояли разноцветные ульи, но эти тенистые сады, отягощенные спелыми плодами, в самом деле только для дачников. Не верилось, что в двух километрах — передовая.

К вечеру вымыли топчаны, столы, каждую походную вещичку протерли мокрой тряпкой. Да и сами вымылись. Люда несколько раз ходила с трофейной канистрой за водой. Даже осенние цветы появились на столе. Не беда, что нет вазы, нашлась снарядная гильза. Оля притащила целый мешок разных фруктов: яблоки всех сортов, груши-дюшес, сливы, персики, грецкие орехи. И после вечернего пира, умаявшись, рано легли спать, благо никому не понадобились до самой ночи: продолжалось плотное заселение плацдарма еще одной армией — 57-й.

Так прошло несколько дней в томительном ожидании важных событий на Южном фронте. Кроме сонной перестрелки да редких огневых налетов со стороны Бендерской крепости, ничего не отмечалось. Лишь восемнадцатого августа разгорелся жаркий бой южнее садового массива, в котором находилась Полина с девушками. Она подумала: видно, начинается. Но в оперативном отделении штаба ей сказали, что это — разведка боем на участке левого соседа. И верно, через час опять все стихло: пушки замолчали, самолеты улетели, ружейная пальба унялась. Значит, придется еще немного подождать. Странно, Полина за всю войну не испытывала такого нетерпения — ни на Тереке, ни на Донце, ни на Днепре. Да что с ней?

На другой день штабной почтальон, худенький хлопчик Миколка, приставший к дивизии в сожженном украинском селе Лиховке, принес долгожданные письма. На этот раз их получили все. Полина обрадовалась, что и письмецо ее сына не затерялось.

Марат прислал новую карточку с трогательной мальчишеской надписью:

Карточка пошла по рукам. Оля долго рассматривала не по годам серьезного подростка.

— Очень симпатичный, — сказала она, передавая фотографию Галине. — А знаете что, Полина Семеновна, вы не стали бы возражать, если бы Марат женился на мне?

— Чего мелешь? — прикрикнула Галина. — Он еще школьник.

— Я подожду, куда мне спешить! И потом, подумаешь, велика между нами разница — пять с половиной лет. После войны и не такие будут браки. Нет, в самом деле, Полина Семеновна, лучшей снохи вам не найти на всем Третьем Украинском. Не станет ведь Марат жениться на тыловой кисейной барышне. Вы меня знаете, какая я дисциплинированная, уважительная...

— Тихая, — добавила Люда Иванова.

— В тихом-то омуте черти водятся. — Ольга коротко покосилась на Люду.

— Хорошо, я подумаю, Оля, — в тон ей ответила Полина.

— Не прогадаете.

— Скажите, Полина Семеновна, а Марат не похож на отца? — спросила Галина, возвращая фотографию.

— Разве характером.

— Вы никогда не рассказывали, как вышли замуж.

— Да-да, расскажите, Полина Семеновна! — поддержала ее Ольга. — Ну, пожалуйста, хотя бы немножко, Полина Семеновна...

Девушки знали только одно: ее муж, капитан Смирнов, был артиллеристом и погиб на Хасане — по времени его злая участь совпадала с военными событиями на востоке. Больше они ничего не знали. Больше им ничего и знать не нужно. Но как она выходила замуж — это совсем другое дело. И Полина, то ли под настроение, то ли уступая девичьему любопытству, рассказала сегодня о тех неимоверно далеких временах.

Она познакомилась с Борисом в летние каникулы в маленьком уральском городке, где, впрочем, был уже аэродром Осоавиахима. Вот на аэродроме и познакомились. Тогда лучшими девушками считались первые парашютистки. Ну и она тоже училась прыгать с вышки, потом с самолета У-2. Борис, окончив военную школу, приехал в отпуск к своим родителям и частенько бывал на летном поле за городом. Новые подруги завидовали ей, Полине, что этот юный красивый командир с двумя кубиками на петлицах выбрал из всех девчат-осоавиахимовок именно нездешнюю студентку. По. вечерам они пропадали в кино: смотрели последние немые фильмы (не зная еще, что кино скоро заговорит во весь голос). Вернее, больше смотрели друг на друга под сбивчивый аккомпанемент старенького клубного пианино. В конце отпуска Борис сделал предложение. Она отказала: слишком мало времени прошло со дня их знакомства, к тому же надо закончить образование, прежде чем выйти замуж. Они расстались, да ненадолго. Борис получил назначение в бывший губернский город, где она жила с детства. Так судьбе угодно было свести их наново. И уж на этот раз отказать такому парню она не решилась, поняв, что любит его. Тетя Вася, ее воспитательница, проворочалась всю ночь и утром сказала: «Ладно, иди, но помни, что вторая любовь случается только в книгах. Все наши бабьи беды происходят от первой ошибки в молодости». И они всплакнули теперь вдвоем, как и полагается накануне свадьбы. Через неделю в деревянном флигельке на берегу Урала собрались сослуживцы Бориса, артиллеристы, и ее однокурсницы-медички. Пели походные боевые песни, танцевали модные фокстроты. Песни нравились тете Васе, однако этих танцев она не одобряла и в заключение попросила гармониста сыграть «Барыню». Как она отплясывала, будто не ее Поленька, а она сама выходила замуж...

На лестнице, ведущей в землянку, послышались чьи-то шаги. Оля и Мелешко переглянулись: кто бы мог быть ночью?

— Не помешал? — спросил Богачев, приподняв угол одеяла, которым был занавешен вход.

— Помешали, — дерзко ответила Ольга.

— Решил навестить в поздний час, завтра будет некогда. — сказал он значительно.

И все поняли, что завтра наступление.

— Чем бы угостить вас, Валентин Антонович? Хотите нашего компота? — предложила Полина.

Майор залпом выпил кружку холодного компота из свежих фруктов.

— Эх, жаль, некому будет собирать яблоки! Пушкари, конечно, постараются, уж они потрясут эти сады, а собрать такую массу падалицы пехоте будет недосуг.

Полина чувствовала себя неловко, когда являлся Богачев: сразу пропадала вся ее солидность, и она, несмотря на годы, оказывалась в роли самой младшей из девчонок, не зная, чем и как занять великовозрастного кавалера. Он не раз выручал ее, выручил и сегодня:

— За вами, Полина Семеновна, шел посыльный штадива, я вернул его, сказав, что сообщу о вызове.