Однако неловкость быстро прошла. Нагота порождает близость, а ведь и то и другое присутствовало в их браке с самого первого дня. Вскоре каждый из них пойдет своей дорогой. Он займется своими планами на день, Одрианна – своими. Однако пока об этом можно было не думать, и Себастьян сонно наслаждался тишиной раннего утра.

– Скоро начнется сезон, и мы оба будем заняты с утра до вечера, – проговорил он. – Но до разгара сезона я бы хотел отвезти тебя в семейную резиденцию, чтобы представить тамошней публике. Они ждут этого от меня.

– Мне это по нраву, – кивнула Одрианна. – Теперь, когда я постоянно живу в городе, мне очень недостает деревни.

– Если тебе там понравится, мы сможем там задержаться, – сказал он. – В общем, мы уезжаем в конце этой недели.

– На следующей неделе было бы лучше.

– У меня есть кое-какие дела, с которыми я должен покончить побыстрее, их нельзя откладывать. Но почему на следующей неделе было бы лучше?

– Твоя мать запланировала кое-что для меня на конец этой недели, – объяснила Одрианна.

– Она может и изменить свои планы, – возразил Себастьян. – Мы уезжаем в четверг, так что прикажи Нелли приготовиться.

Одрианна не торопилась покидать его постель, и Себастьяну это понравилось.

– Я должна еще кое-что тебе сказать, – промолвила она.

– Что-то еще о моем брате? – спросил Себастьян.

– Нет. Нечто гораздо более худшее, и это меня очень огорчает. Вчера леди Феррис сказала твоей матери, что Селия – дочь куртизанки, которую привезли в город несколько лет назад, чтобы она присоединилась к делу матери.

Память тут же услужливо напомнила Себастьяну о выросшей в деревне дочери знаменитой куртизанки, которая обучала ее своему делу. Был даже устроен аукцион, на котором в качестве лота выставили ее девственность – об этом судачили во всех клубах. Сам Себастьян в этом аукционе участия не принимал, но многие поступили иначе. Девушка была хорошенькой и ушла по высокой цене.

– Я хочу написать Селии и спросить ее, правда ли это, – сказала Одрианна.

– Это самое разумное, – заметил он.

– Если это правда, я не буду приглашать ее сюда. Я согласна уважать решение твоей матери в отношении этого дела.

– С сожалением должен сказать, что в этом моя мать права, – проговорил Себастьян. – Мне жаль, но так и должно быть.

– Я понимаю почему. Однако я должна сказать тебе, что не собираюсь полностью разрывать отношения с Селией, как этого требует маркиза. Я буду навещать их, не привлекая к себе всеобщего внимания, но оставлять своих друзей я не хочу.

От его внимания не ускользнуло, что она не просит у него позволения или совета.

– Это брат предложил?

– Вовсе нет, – покачала головой Одрианна. – Но он полностью согласен с твоей матерью.

– Как и я.

– Эти девушки не отвернулись от меня из-за того, что мой отец в опале, более того, они приняли меня в своем доме, – промолвила Одрианна. – Они не выгнали меня из дома, когда разразившийся из-за нас скандал угрожал их репутации. Поэтому я должна быть верна им, как они верны мне.

– А если я не позволю тебе?

– Мне остается только надеяться на то, что ты не отдашь мне столь необдуманного приказания.

Он может приказывать ей все, что захочет, и она будет делать то, что он скажет. Но сейчас ему было на это наплевать. И Одрианна понимала это. Она хорошо обдумала, когда завести с ним этот разговор.

Себастьян потянулся к ней. В это мгновение ему куда больше хотелось отдавать ей такие приказания, исполнять которые доставляло ей удовольствие.

Спустя два дня Себастьян рассказал брату об Андерсоне. Его рассказ заинтересовал Моргана – как и все, что касалось этого кровавого эпизода.

– Я передам его слова военным и, разумеется, членам Совета по боеприпасам, – сказал Себастьян. – Однако я твердо намерен выяснить, откуда все-таки взялся этот испорченный порох.

– Не думаю, что тебе удастся это выяснить, – заметил Морган.

– На бочонках была маркировка, и я посмотрю, что можно узнать, – отозвался Себастьян. – Конечно, это немного, но гораздо больше, чем было у меня месяц назад.

– Не стоит думать, что ты должен ради меня играть роль следователя.

– Теперь я делаю это и ради Андерсона. И признаюсь, я все еще надеюсь узнать, что Келмслей не был виновен.