После «Кошмара перед Рождеством» Бёртон совместно с Дениз Ди Нови продюсировал «Юнгу» для киностудии Диснея — китчевая дань уважения фильмам о Синдбаде—с участием Криса Эллиота, Рикки Лейка и Расса Тэмблина. «Юнга» провалился в прокате и был разруган критикой.

По жанру это комедия с элементами сверхъестественного. Я не хотел ставить ее, решив, что она получится слишком дорогостоящей. К тому же картину разгромили критики и не поддержал долларом зритель. И на диснеевской студии она не понравилась: фильм не поняли, и он остался на обочине. Поставил картину Адам Резник, он же при участии нескольких людей из «Шоу Дэвида Леттермана» написал сценарий. Мне просто хотелось поделиться своими знаниями в некоторых областях, но я не мог постоянно находиться у них на съемочной площадке, что стало мне уроком. Снимая «Кошмар», я тоже работал над другой картиной, но тот проект я любил как свое детище — вот в чем разница. А что там происходит с «Юнгой», я понятия не имел. Наверно, мне надо или целиком погружаться в работу, или не браться за нее вовсе. Думаю, никогда больше не ввяжусь в такую авантюру, если это, конечно, не будет что-нибудь вроде «Кошмара». Меня просят об этом, но я не стану больше браться за что-либо подобное, если не буду уверен в некоторых вещах.

«Коламбиа пикчерз» пригласила Бёртона ставить «Мэри Рейли», еще одну версию неоднократно экранизированной повести Роберта Льюиса Стивенсона «Доктор Джекилл и мистер Хайд», рассказанную на этот раз с точки зрения экономки Джекилла. В главной роли должна была сниматься звезда «Битлджуса» и «Эдварда Руки-ножницы» Вайнона Райдер.

На какое-то время меня увлек этот проект, но случилось так, что студия захотела ускорить процесс. С коммерческим кино так часто бывает: мне не дали даже времени, чтобы решить, каким будет фильм, настолько им хотелось поскорее его заполучить. Помню, пришли ко мне и говорят: «У нас есть еще пять режиссеров, готовых взяться за этот фильм». И у меня пропало всякое желание продолжать работу. Хотелось сказать им: «Ну, что ж, если у вас пять человек хотят этого, может быть, надо дать им попробовать». В результате они, по существу, выдавили меня из проекта, поскольку видели его в совершенно определенном аспекте — с Джулией Роберте, — и получили то, что хотели. Впрочем, я не знаю, что они думали. Наверно, решили, что я какой-то странный тип. Их способ мышления мне и вправду недоступен.

За «Мэри Реши» вместо него взялся Стивен Фрирз, и Джулия Роберте действительно играла главную роль в паре с Джоном Малковичем. Тем временем Бёртона заинтересовал проект, основанный на биографии Эдварда Д. Вуда-младшего. Его внимание к этому сюжету привлекли Ларри Каражевски и Скотт Александр, сценаристы «Трудного ребенка» [81] Каражевски и Александр подумывали, не написать ли им сценарий фильма о Вуде, которого нередко называли самым плохим режиссером в мире еще в те времена, когда они были студентами киношколы при университете Южной Каролины. Им надоело, что их считают исключительно сценаристами фильмов для детей. И тогда, сделав десятистраничную разработку киносценария, они подкинули эту идею режиссеру «Вересковой пустоши» Майклу Леманну, с которым вместе учились в университете. Он, в свою очередь, передал проект Дениз Ди Нови, продюсеру «Вересковой пустоши». Они договорились: Ле-манн должен был стать режиссером, а Ди Нови и Бёртон — продюсерами. Когда сорвалось участие Бёртона в работе над «Мэри Рейли», он захотел сам ставить «Эда Вуда», надеясь, что это можно будет сделать быстро. И тогда Каражевски и Александр написали стасорокасемистраничный сценарий за какие-то шесть недель. Прочитав этот черновой вариант, Бёртон тут же согласился ставить его таким, как он есть, без всяких изменений.

Вуд, режиссер таких классических культовых фильмов, как «Глен или Гленда», «Невеста монстра» и наиболее печально знаменитого «План 9 из открытого космоса», умер в 1978 году в возрасте пятидесяти четырех лет в нищете и забвении. Как это ни печально, он достиг своего статуса почти легендарной личности только посмертно, в начале восьмидесятых годов, благодаря таким публикациям, как «Золотая индюшка» [82] Майкла и Гарри Медведов, в которой «План 9» был признан худшим фильмом всех времен. Вуд родился в Покипси, штат Нью-Йорк, в 1924 году и всю жизнь провел на периферии Голливуда, мечтая стать вторым Орсоном Уэллсом, но так и не сумев хоть чуточку к нему приблизиться. Трансвестит, известный своей любовью к свитерам из ангорской шерсти, Вуд был весьма обаятельной личностью, окружившей себя странным сонмом почитателей и искателей славы, таких как Крисуэлл [83] , шоумен-медиум; Тор Джонсон, шведский борец; Вампира [84] , ведущая телевизионного шоу ужасов, — многие из них верили, что Эд превратит их в звезд. В 1953 году Вуд встретил своего кумира Белу Лугоши — венгерского эмигранта, прославившегося в «юниверсаловском» фильме о Дракуле 1931 года. Через двадцать лет после выхода «Дракулы» Лугоши фактически забыли, и он пристрастился к морфию, который ему выписывали, чтобы облегчить боль от полученных на войне ран. Вуд заявил, что даст новое развитие карьере Лугоши, сняв его в своих фильмах — в «Глене или Гленде», автобиографической истории трансвестита (Вуд сам сыграл эту роль под именем Дэниела Дэвиса), и в «Невесте монстра». Он использовал также последний сохранившийся материал, снятый с Лугоши, как основу для «Плана 9». Сценарий Каражевски и Александра прослеживает жизнь Вуда на протяжении этих трех фильмов, уделяя особое внимание взаимоотношениям между Вудом и Лугоши, которые, как признает Бёртон, во многом напоминали дружбу режиссера с его кумиром Винсентом Прайсом.

Дениз говорила со мной о продюсировании фильма, сценарий которого хотели написать Ларри и Скотт. В то время я находился в Покипси, на севере штата Нью-Йорк. После выхода «Бэтмен возвращается» я работал над книгой по «Кошмару» и толком не знал, чем бы мне хотелось заняться. Вот тогда я и начал подумывать об «Эде Вуде», делать для себя какие-то записи, потому что собирался продюсировать фильм. А потом решил: «Мне ведь нравятся эти люди, неплохо было бы выступить в качестве режиссера». Странное совпадение — Эд Вуд был родом из Покипси, а я как раз околачивался там и подумал: «Местечко занятное, и вообще все отлично». Когда я решил взяться за это, ощутил какой-то восторг, словно навеянный моей кармой, а потом прочитал книгу «Кошмар исступления» [85] , и до меня дошло, что ведь Эд Вуд уроженец Покипси. Возникла некая причудливая связь, и я начал проникаться идеей будущего фильма. Поговорил со Скоттом и Ларри — они очень быстро, за какой-то месяц, написали сценарий. Никогда, по-моему, сценарий не писали в такие сжатые сроки, а ведь он был очень длинным — страниц сто пятьдесят. Да, у этих парней светлые головы. Они настоящие фанатики. А я взялся за свое обычное занятие — поиски эмоциональных связей.

Некоторые черты характера главного героя нашли во мне непосредственный отклик, так же как и все, связанное с Белой Лугоши. Что замечательно в «Эде Вуде», это его неотшлифованность, даже грубоватость, он не похож на полностью реалистический фильм-биографию в чистом виде. Когда снимаешь подобный биопик, приходится хоть немного влезать в душу твоего персонажа, так что для меня фильм в какой-то мере — попытка побывать в шкуре Эда, что придает всему происходящему излишний оптимизм.

Я вырос на фильме «План 9»: это кино, которое смотришь в детстве, и оно навсегда остается с тобой. И когда позже Вуда признали худшим режиссером в мире, он стал несколько более известен: проводились фестивали, где показывали его картины, и все смеялись над ними. Однако когда смотришь его фильмы, ты, конечно, понимаешь, что они плохи, но это совершенно особое кино. Есть причина, почему эти фильмы не канули в Лету, почему они признаны, невзирая на их явную слабость. В них есть определенная логичность, некий причудливый артистизм. Хочу сказать, что они не похожи ни на что другое. Технические погрешности, вроде заметных в кадре проводов или плохих декораций, не отвлекали Вуда от событий, о которых он повествует. В этом есть некая извращенная цельность.

Эд Вуд — во многом классический бёртоновский персонаж: аутсайдер, личность непонятая, недооцененная.

Он, несомненно, вписывается в эту тематику, но в нем есть черта, отличающая его от персонажей подобного плана. Что меня привлекает в Эде Вуде — его беспредельный оптимизм. Это свойство его характера в некоторых прочитанных мною интервью Вуда принимает крайние формы, вплоть до самообмана, особенно если знаешь его фильмы и прочие аспекты его жизни. Но в этом есть что-то пленительное, для меня во всяком случае. Нечто подобное — в характерах Женщины-Кошки и Салли: идея о необходимости взять себя в руки, собрать по кусочкам. Быть пылким, оптимистичным — это замечательно до определенного предела, а затем включается самообман. Именно это мне нравилось в Эде Вуде, я ощущал в нем родственную душу. Думаю, каждый человек использует самообман в той или иной форме. Самообман — поразительная вещь. Большинство людей проживают свои жизни, так и не узнав толком все аспекты своей личности.