И на этот раз нам захотелось хорошенько перемешать разноплановых исполнителей: когда снимаешь сказку, подбор актерского состава — весьма увлекательное занятие. Стоит собрать всех этих британцев в одной комнате и просто взглянуть на их лица — зрелище потрясающее.

На ключевую роль Катрины Ван Тассель Бёртон пригласил Кристину Риччи, актрису, которая превосходно сыграла бесчувственную, как упырь, Вензди в фильмах о Семейке Аддамс [117] и, казалось, была просто обречена на появление в одном из фильмов Бёртона.

Она кажется мне дочерью Питера Лорра [118] . Я хочу сказать, что если бы у Питера Лорра и Бетт Дэвис [119] была дочь, она походила бы на Кристину. Она несет в себе заряд какой-то таинственности: смотришь и не знаешь, что у нее на душе. Кристина похожа на актрису немого кино — обожаю таких.

Приглашение Кристофера Ли на эпизодическую роль — это тоже влияние «хаммеровских» фильмов.

Когда я впервые встретился с ним, мы просидели два часа. Даже через столько лет впечатление было такое, будто перед тобой Дракула. Он говорит, и ты словно загипнотизирован. Будь я актером, хотел бы принадлежать к той же актерской породе, что и он.

Реакцией Бёртона на компьютерные эффекты в «Марс атакует!» стал возврат к старым добрым методам в «Сонной Лощине», где на стадии монтажа он старался накладывать как можно меньше спецэффектов.

Я хотел вернуться к тем временам, когда возводились декорации, к работе с актерами, к процессу менее искусственному, менее компьютеризованному, — короче говоря, снять старое доброе кино. Это самые трудные моменты, но для меня и самые радостные — те, что я провожу на съемочной площадке. Атмосфера здесь замечательная. Здорово, если можешь сделать основную часть работы именно там, а потом добавлять по возможности меньше, — опыт таким образом становится наиболее непосредственным. Обожаю делать все на месте, прямо на съемочной площадке, — все актеры в костюмах, юпитеры включены, клубится дым. Такой подход предполагает определенные трудности: многое приходится планировать заранее. Однако не менее тяжко, просматривая раскадровку, говорить: «Годится!», потому что решения обычно принимаются на съемочной площадке — а это совсем другое дело. В начале карьеры я делал подробнейшие раскадровки, а теперь в лучшем случае бегло просматриваю их. Если глядишь на мост в городе, а потом идешь по нему с камерой в руках, испытываешь нечто такое, чего не способна дать раскадровка. Это ощущение движения и пространства. Но в некоторых случаях приходится использовать раскадровку, особенно когда имеешь дело с актерами. Замечательно, если можешь объяснить им, чего ты от них добиваешься.

Хотя Бёртон сам продюсировал свои фильмы после «Бэтмен возвращается», обязанности продюсеров «Сонной Лощины» были возложены на Скотта Рудина и Адама Шрёдера.

Скотт — умница. Мы познакомились с ним, когда я пытался пристроить «Эдварда Руки-ножницы» на студию «Фокс». Он хорошо делает свою работу, смышлен и эксцентричен. Чувствуется, для него важно, чтобы фильм получился. Хороший, сильный продюсер может оказаться весьма полезным, если студии удается использовать свое влияние и выгодно продать фильм. Вот где выходит наружу недовольство самим собой: ты потратил столько времени, работая над фильмом, но, увы, нет никакой уверенности, что ты лучше всех знаешь, как его продать. Здесь требуется человек, отчасти со стороны, который умеет жестко настоять на своем. Такого у меня не было в пору работы над фильмом «Марс атакует!» — мы пытались делать это сами, — да и во времена «Эда Вуда» тоже.

Одним из исполнительных продюсеров «Сонной Лощины» был режиссер «Крестного отца» Фрэнсис Форд Коппола. Бёртону стало известно о его участии лишь на стадии монтажа картины, когда ему прислали копию киноафиши и он увидел на ней имя Копполы.

Я сказал тогда: «Что за хрень? Постой-ка, Крис [120] , отмотай назад». Как объяснил мой монтажер, Коппола, наверно, позвонил на студию еще лет двадцать назад, в 1970-х. Такое часто случается. Помню, на съемках «Бэтмена» я даже в глаза не видел исполнительных продюсеров. Вот так работаешь год или два над фильмом, а потом по экрану бегут титры, и ты спрашиваешь: «А откуда, черт возьми, взялся этот парень?»

«Сонная Лощина» вышла в прокат 19 ноября 1999 года и получила самые хвалебные рецензии за всю карьеру Бёртона.

В марте 2000 года Бёртон отправился в Прагу, чтобы снять там два рекламных ролика часов «Timex I-Control». По стилю эти ролики напоминали «Матрицу», над сценами драк работал Энди Армстронг [121] , продюсером выступила лос-анджелесская рекламная фирма «А Band Apart». Первый ролик назывался «Кун-фу»: мужчину в обычном костюме преследовали затянутые в лакированную кожу негодяи, поднаторевшие в кун-фу. Премьера этого ролика состоялась в нью-йоркских кинотеатрах в мае 2000 года, его показали вместе с фильмом «Миссия невыполнима 2» и лишь потом — по телевидению. Второй ролик — «Манекен» с Лизой Мари в главной роли. За ее героиней, одетой в обтягивающий костюм черной кошки, гонится по вымощенный булыжником улицам человек в лоскутной маске и темных очках. Она пытается отделаться от своего преследователя, ныряя в лужу, и в конце концов прячется на складе, заполненном манекенами. Ролик вышел в телевизионный эфир осенью 2000 года.

Эти съемки помогли мне понять: лучше держаться подальше от рекламы. Я часто слышу: «Попробуй снять рекламу: это быстро и весело». Но у меня быстро не получается, я нахожу это занятие трудным — ощущение такое, словно кто-то висит над тобой и контролирует каждый твой шаг. У тебя есть клиент, и ты, в сущности, обслуживаешь то, что рекламируешь. Я работал с фирмой «A Band Apart», выступившей в роли продюсера. У них была общая идея, но никакого представления о внешнем виде персонажей — вот тут-то я постарался. Забавно было этим заниматься, и поездка в Прагу оказалась интересной, и костюмы все эти придумывать... Надо сказать, что за рекламу я после этого не брался...