На главную роль Икабода Крейна Бёртон пригласил своего любимца Джонни Деппа. Как и во время съемок «Эдварда Руки-ножницы», когда Депп был его первой кандидатурой, от Бёртона потребовали попробовать и других актеров, преждё чем утвердить на роль Деппа.

Приходится в очередной раз изобразить вместе со студией все те же песни и пляски. Не то чтобы они не любили Джонни, но когда речь заходила об определенной сумме, они сразу же заводили: «А как насчет?..» И вам предлагается все тот же обязательный список. Не в том дело, что у них есть другая конкретная кандидатура на роль, речь идет о рутинной голливудской процедуре: «А что сейчас поделывает Мел Гибсон?»

Когда работаешь с кем-то больше одного раза, возникают доверительные отношения. Это замечательно: не нужно всякий раз облекать свои мысли в слова, обговаривать каждую мелочь. Именно поэтому мне очень нравится работать в Англии. Многие из людей, участвовавших в съемках «Сонной Лощины», были мне знакомы еще по «Бэтмену». В Англии превосходные мастера. Художники-декораторы очень быстро представляют на обозрение весь сюжет, так что тебе даже знать его не обязательно, рисуют замечательно красивое небо, которое наводит на всякие умные мысли. То же и с актерами: ты чувствуешь, как должна быть сыграна сцена, они же делают ее по-своему, а в результате оказывается, что это именно то, чего ты хотел. Такое очень стимулирует, создает положительный импульс.

Джонни также хорошо чувствует зрительный ряд фильма, понимает, как надо двигаться, как наилучшим образом попасть в объектив, — все это очень важно и весьма облегчает жизнь во время съемок, хоть и звучит скучновато. Мы в некотором смысле пинали и таскали его повсюду в течение нескольких месяцев, и, наверно, ему это не слишком нравилось, но он относился ко всему с пониманием и поддерживал в себе заряд энергии.

Депп играет Икабода где-то на стыке между Анджелой Лэнсбери [113] и Родди Макдауэллом [114] плюс толика от Бейзила Рэтбоуна [115] . Для Джонни характерно, что он не является привычным для зрителя стандартным героем боевика.

Когда Джонни кого-то бьет или что-то бросает, он делает это как девчонка, а в кино играет с непосредственностью тринадцатилетнего мальчишки. Это хорошо, потому что я не самый выдающийся режиссер боевиков в мире, а он не самая большая звезда жанра. Мы пытаемся сделать нечто, как мы надеемся, удовлетворительное, не ниже определенного уровня, но под слегка иным углом зрения. Джонни, возможно, видит все это несколько иначе, чем я. Наилучший пример, который я могу здесь привести,— Питер Кашинг. Он отнюдь не звезда боевиков, однако, если дать такому актеру роль в фильме, где сплошное действие и беготня, вы увидите, что он великолепно с ней справится. Хоть мы и изменили характер Икабода по сравнению с первоисточником, он, тем не менее, сохранил черты суетливого, слабонервного человека. Он живет в своем замкнутом мире, погруженный в рефлексию, но затем вынужден раскрыться и действовать физически, не потому, что хочет этого, а просто в силу необходимости. Мы ориентировались на своего рода изящный экшн, подобный тому, что демонстрировали герои Кристофера Ли, Питера Кашинга или Винсента Прайса. Стремление найти красоту и утонченность в действии и движении восходит к той диснеевской версии. В этом Джонни по-настоящему хорош. Он принимает позы, не вставая в позу, и обретает изящество, не будучи Властелином Танца.

Депп утверждает, что позаимствовал стиль актерской игры из фильмов «хаммеровской» студии: «Такая игра не принята в обычном кино: мы здесь словно балансируем на некой тонкой линии. Это стиль, который может показаться чуть ли не скверной игрой актеров. Конечно, я стараюсь не отбрасывать вероятность плохой актерской игры, но все дело в том, что она хороша, даже если воспринимается немного плохой». Бёртон же, как всегда, не пожелал комментировать стиль фильма.

Я и теперь ничего не могу сказать. Да и насчет «чуть ли не скверной» игры сомневаюсь, для меня фильм был по-настоящему важен. Мне хотелось убедиться, что он воспринимается вполне серьезно, как реальная история. Никто не был вульгарен или претенциозен. В фильме есть юмор. Ведь всякий раз, когда делаешь что-то, пусть даже фильм ужасов, можно столкнуться и с чем-то забавным, верно? Не могу объяснить почему, но мне кажется, что в самой природе ужасного скрыто смешное. И вновь пришлось обратиться к диснеевской версии, чтобы попытаться передать всю эту мешанину. Мы вовсе не пародировали жанр, стараясь сохранить сам дух фильмов ужасов, просто хотели немного повеселиться, поддерживая при этом некое равновесие. Оригинальный сценарий был написан очень серьезно. Мы ничего не имели против, но решили, поразмыслив... не то чтобы несколько «осветлить» его, но постараться, сделать не похожим на фильм ужасов Мерчанта—Айвори [116] . Попытались вдохнуть в него немного жизни.

Многие отметили, что Депп в этой роли — alter ego Бёртона на экране. Среди них был продюсер «Сонной Лощины» Скотт Рудин, который сказал: «По существу, Джонни Депп играет Тима Бёртона во всех его фильмах».

Я так не думаю, стараюсь гнать от себя подобные мысли. Мне не нравится такое утверждение, оно подрывает рабочие взаимоотношения, ведь очарование фильмотворчества частично состоит в невысказанном, ты пытаешься найти в этом процессе хоть немного мистического восторга. Хорошо, если актер увидит нечто интересное и для меня, попытается это выразить — ведь все мы, в конце концов, делаем одно дело. Я способен подметить некоторое сходство персонажей, сыгранных Джонни, но у них и много отличий. Мне нравятся хамелеоны — люди, способные изменяться и заниматься то одним, то другим. Я получаю большое удовольствие от работы с Джонни: он открыт для новых идей. Месяцами рихтуешь сценарий вместе с киностудией, пытаясь все проанализировать, обдумать каждый отдельный элемент, но ведь это кино, и -все рассчитать невозможно. Ты отправляешься в путешествие и стараешься размышлять о нем, увлечь себя его идеями, но если увлечешься слишком сильно, ничего хорошего не выйдет. Когда смотришь некоторые фильмы Феллини, видишь, что он понимал это: ты ощущаешь магию, наблюдаешь за огнями и декорациями; они создают всю эту обстановку, а за ними скрывается волшебство, но оно тебе неподвластно — ведь нам не дано управлять стихиями.

Если «Эдвард Руки-ножницы» отразил неспособность Бёртона-подростка к общению, а в «Эде Вуде» переданы его отношения с Винсентом Прайсом, Икабод, по мнению Деппа, олицетворяет борьбу Бёртона с голливудскими киностудиями и даже, более того, — со всем миром.

Забавно, что он высказал подобную мысль. Наверно, это правильно, если смотреть на вещи просто. Однажды Скотт Рудин заявил: «Ты превратил Всадника в Джона Петерса», и я сказал себе: «Постой-постой», а потом подумал: «А ведь он прав в какой-то мере». Я уже говорил, что чувствую себя гораздо более уверенно, если руководствуюсь в своих поступках некими подсознательными импульсами, насколько могу себе позволить, не думая об этом, но не заходя слишком далеко, иначе я вхожу в штопор и быстро проваливаюсь в какую-то дыру. Целый год безделья после «Марс атакует!» весьма скверно на мне отразился. Такого, пожалуй, никогда не случалось раньше, а накопившаяся отрицательная энергия от этой травмы выплеснулась, когда я работал над «Сонной Лощиной».

В помощь Деппу Бёртон вновь собрал чрезвычайно эклектичную и пеструю смесь кинематографических талантов — от британских характерных актеров Майкла Гэмбонам Миранды Ричардсон, сыгравших господина и госпожу Ван Тассель, Ричарда Гриффитса в роли судьи Филлипса, Яна Макдиармида в роли доктора Ланкастера до возвратившихся под крылышко Бёртона Джеффри Джонса («Битлджус» и «Эд Вуд») в роли его преподобия Стеенви-Шу Кристофера Уокена («Бэтмен возвращается») в роли Гессенского Всадника, Мартина Ландау в эпизодической роли и ветерана «хаммеровской» киностудии Майкла Гофа (Альфред в фильмах о Бэтмене), которого Бёртон уговорил возобновить карьеру, чтобы сыграть нотариуса Харденбрука, плюс относительные новички вроде Каспера Ван Дьена, сыгравшего Брома Ван Брунта.