Молли недоверчиво стрельнула в него взглядом и опять уткнулась в тарелку.

— Ричард, как ты думаешь, мы сможем сегодня же нарядить елку?

— Нет, мама, уже восемь часов, после обеда Тоби пойдет спать. К тому же завтра ветки распушатся и станут красивее.

— Ладно, тогда завтра с утра. Но ты должен быть здесь.

— Мама, завтра последний день перед Рождеством. Мы закрываемся в девять.

— Вы уже завтра закрываетесь на Рождество? — удивилась Молли.

Ей ответила Элизабет:

— В Далласе так принято. Многие конторы закрываются на две недели, включая Рождество и Новый год. Все равно в это время мало работы, все ходят по гостям.

— Понятно. Но до Рождества еще полторы недели.

— Я решил закрыться завтра, потому что будет пятница. Работа замедляется, нет смысла держать людей, когда они хотят ходить по магазинам и по гостям.

— А, значит, вы устраиваете каникулы не по доброте душевной? — спросила Молли. Элизабет кинулась на защиту сына:

— Нет, Молли, по доброте. Его отец не отпускал людей ни на день. Они работали все каникулы, кроме дня Рождества и Нового года.

Молли улыбнулась.

— Конечно, Элизабет, это очень великодушно с его стороны.

Ричарду не хотелось улыбаться вместе с ней. Она не поверила в его великодушие. После того что он сказал в машине, ее трудно в этом винить.

Закончив обед, Молли увела сонного Тоби — после прощальных объятий и поцелуев с дядей и бабушкой. Когда они ушли, Элизабет спросила:

— Что ты сказал Молли про Рождество?

— Что ты имеешь в виду?

— Я заметила, что вы разговаривали на обратном пути, и Молли расстроилась. По-моему, это привело к замечанию о твоем великодушии.

— Я сказал, что не в восторге от Рождества.

— Этого я и боялась. Это имеет какое-то отношение к смерти отца, а потом Сьюзен?

Ричард вздохнул.

— Не знаю, мама. Рождество с детства для меня не было праздником. Много возни, пьянства, гостей, а для меня — пустота.

— На этот раз я не собираюсь много ходить по гостям и тебе не советую. Я чувствую, что мне дан шанс устроить жизнь для Тоби. Знаю, я упустила тебя и Сьюзен, у меня не было сил противостоять

отцу. А после его смерти я была слишком подавлена, чтобы наверстать упущенное. Но Тоби нуждается во мне. И ты ему нужен.

— Я знаю ,мама. Постараюсь помнить, что стал для него чем-то вроде отца.

— Хочу придумать, чем заняться с Тоби. Может, свозишь нас посмотреть праздничную иллюминацию?

— Конечно. Если будет не очень холодно, можно покататься на конных повозках вокруг Хайланд-парка.

— Замечательная идея, Ричард!

– Как ты думаешь, ему понравятся «Рождественские гимны»? Или он испугается Скруджа? — Он легко представил себе реакцию Молли на такое предложение.

— Думаю, понравятся. Их дают в Театральном Центре?

— Кажется, да.

— Подожди, мне нужна ручка и бумага, запишу. Утром узнаю дату и время и куплю билеты.

Мать выскочила из-за стола. Ричард с удивлением обнаружил, что и в нем нарастает энтузиазм. Помогало то, что мать с восторгом отнеслась к возрождению традиций.

Она вернулась и записала предложения Ричарда. Он добавил еще несколько и подумал, что Тоби заскучает, когда кончится Рождество.

— Замечательно, Тоби понравится. Он такой удивительный мальчик... напоминает мне Сьюзен.

– Да, похож, правда? Она всегда требовала самую большую елку. Но, мама, ты не привыкла ко всем этим хлопотам, не переусердствуй.

– Не буду, дорогой. Молли об этом заботится. Сейчас Тоби для выздоровления должен спать после обеда, она и меня отправила.

— Хорошо, это мне нравится.

— Она такая милая. Я знаю, врач сказал, что у нее нет семьи во Флориде, а где-нибудь в другом месте есть?

— Не знаю. Я ее не спрашивал.

— Я сама спрошу. Она не должна быть совсем одинока в мире.

— Тысячи людей так живут.

— Я знаю, но Молли заслуживает лучшего. С этим Ричард не мог спорить.

На следующее утро за завтраком Тоби спросил:

— Молли, тебе нравится наша елка?

— Очень. Такая большая.

— У тебя в детстве были елки?

— Не такие большие.

Элизабет подняла на нее глаза.

— Молли, у вас есть братья и сестры?

– Нет, я единственный ребенок в семье, как Тоби.

— Ваши родители живы?

— Нет, — коротко сказала Молли и улыбнулась. Она одобряла интерес леди, но не хотела рассказывать о себе. Ни к чему.