Шрифт:
Шишка
«Сияет небо снежными горами…»
«День был яркий, ветреный…»
Осень в Крыму
I
II
III
Тень
1953 год. С дочерью.
«Не сули мне…»
«Шагаю хвойною опушкой…»
Я в снегу подтаявшем,около ствола,гладенькую, мокруюшишку подняла.А теперь в карманея ее ношу,выну, полюбуюсь,лесом подышу.Выну и порадуюсь,что тогда, в лесу,может быть, последнюю,может, предпоследнюю,а может быть, простовстретила весну.Там в снегу лосиныеглубокие следы,как ведерки синие,полные воды,свежие проталины,муравьи у пня, —маленькие тайнымартовского дня.
Сияет небо снежными горами,громадами округлых ярких туч.Здесь тишина торжественна, как в храме,здесь в вышине дымится тонкий луч.Здесь теплят ели розовые свечии курят благовонную смолу.Нам хвоя тихо сыплется на плечи,и тропка нас ведет в густую мглу.Все необычно этим летом странным:и то, что эти ели так прямы,и то, что лес мы ощущаем храмом,и то, что боги в храме этом мы!
День был яркий, ветреный.Шум кипел березовый.В рощице серебрянойцвел татарник розовый.Земля была прохладная,влажная, упругая,тучи плыли по небугромоздкие, округлые…Быть может, слишком часто язеленым брежу летом,но если это счастье,то как молчать об этом?Если я такимибогатствами владею —зачем же, зачем жеих спрячу от людей я?Ссорятся влюбленные,грустят, и невдомек им,что есть края зеленые,где все бывает легким.А редко ли встречаютсяхмурые, усталые,вздыхают, огорчаются,думают, что старые.Ходят в поликлиники,вздорят там с врачами…А в чащах есть малинники,овраги есть с ручьями.Там есть трава и синева,роса и запах тминный,и стоит это целиком,с водой, цветами, ветерком,какой-нибудь полтинник.И каждому, кто забредетв лесное это царство,от всех невзгод, от всех забототыщется лекарство.Помнишь? День был ветреный,шум кипел березовый,в рощице серебрянойцвел татарник розовый…
Ранняя нынчеосень в Крыму,смутное море,горы в дыму,пухлые тучи,дождем налиты,переползаютчерез хребты.Рыжий лишайник,седая полынь,ветки ломаетжгучий норд-ост,только в ущельях —тишь да теплынь,свищет по-летнемуглупенький дрозд.Впрочем, кто знает, —глуп или нет,кто разберет,что у птиц на уме?Может, и намне считать бы примет,жить и не думатьо близкой зиме…Ранняя нынчеосень в Крыму,зябкое море,дали в дыму…Как мне живетсясветло и легко,а почему,сама не пойму.
Норд-ост осенний с гор летели щеки жег румянцем.Шиповник рыжий шелестел,алея твердым глянцем.И было гнездышко в кусте,в колючей чаще ржавой.Пять красных ягодв том гнезде,в сухой листве лежало…Могли не верить лишь глупцы,что совершится чудо,что красноперые птенцыпроклюнутся оттуда.Но мы с тобой не стали ждатьс надеждой и тревогой,взглянули толькои опятьпошли своей дорогой.Все представляю, как потомснега на горы лягут,как занесут в гнезде сухомпять бездыханных ягод.
За валом валидет на берег,бурля зеленым кипятком,и каждыйв смерть свою не верит,и каждыйпадает ничком.И, растекаясь пеной млечной,сбегает медленнос камней,чтоб снова слитьсяс глубью вечнойи обрести бессмертьев ней.
Приглушает птичий гамтишина еловая,проплывает по снегамтень моя лиловая.На снегах и в облакахсинева прозрачная,в белых пухлых башлыкахспят домишки дачные.Тень идет сама собой,в чащи забирается,о штакетник голубойпополам ломается…Хоть сугробы глубоки —просто нет возможности,хоть навешаны замки,из предосторожности,залезает тень плечомв окна золоченые,тени сроду нипочемзоны запрещенные…Я шагаю колеей,потная, усталая,лед бугристый подо мной,мешанина талая.Ноги бедные моитяжелы немыслимо,я от этой колеицеликом зависима.Поскользнувшись на ходу,локоть тру с обидою,тени, пляшущей в саду,от души завидую!
Не сули мнезолотые горы,годы жизни добройне сули.Я тебя покину очень скоропо закону матери-земли.Мне остались считанные весны,так уж дай на выбор,что хочу:елки сизокрылые, да сосны,да березку – белую свечу.Подари веселую дворняжку,хриплых деревенских петухов,мокрый ландыш,пыльную ромашку,смутное движение стихов.День дождливый,темень ночи долгой,всплески, всхлипы, шорохиво тьме…И сырых поленьев запах волглыйтоже, тоже дай на память мне.Не кори, что пожелала мало,не суди, что сердцем я робка.Так уж получилось, —опоздала…Дай мне руку!Где твоя рука?
Шагаю хвойною опушкой,и улыбаюсь, и пою,и жестяной помятой кружкойиз родничка лесного пью.И слушаю, как славка свищет,как зяблик ссорится с женой,и вижу гриб у корневищасквозь папоротник кружевной…Но дело-то не в певчих птицах,не в роднике и не в грибе, —душа должна уединиться,чтобы прислушаться к себе.И раствориться в блеске этом,и слиться с этой синевой,и стать самойтеплом и светом,водой,и птицей,и травой,живыми соками напиться,земную силу обрести,ведь ей века еще трудиться,тысячелетия расти.