– Понял вас, Илья Палыч, отвечаю. Ертаров Вячеслав Юрьевич, одна тысяча девятьсот восемьдесят третьего года рождения, из Омска. Еще вопросы?

– Дата, место и обстоятельства перехода?
– ишь старается, слышно даже как ручка по бумаге скрипит.

– Пять дней назад, ехали с друзьями по проселку и столкнулись с неким зверем. Машину разбило, мы не пострадали. Пошли пешком, вышли к хутору. Там хозяин - Егор Михалыч.

– Документы при себе имеются?

– Да, права, страховое свидетельство и разрешение на гладкоствол.

– Паспорт?

– Не взял в дорогу, думал, не пригодится.

– Дайте документы.
– Вроде и просьба, а реально - приказ. Отдавать не хотелось, но почему-то рука сама вытянула из внутреннего кармана куртки коричневую корочку с документами.

Мужик тщательно изучил все, иногда бросая взгляды на меня, видимо, сравнивая оригинал с фото, блин, смешно.

– Что, не похож?
– Не смог я удержаться и не съязвить.

– Разберемся.
– Холодно ответил старший караульщик, надо же звание такое дурацкое... Настроение испортилось, в душе бурно начала копиться злоба. Не такой встречи я ждал с соотечественниками.

– С чем разберетесь? Что за игры, на каком основании вы меня здесь задерживаете?
– Выпалил я в сердцах.

Старший в ответ спокойно спросил:

– У вас оружие заряжено?

– Да, - с вызовом бросил я.

– Это нарушение правил Алтына. В поселке ходить с заряженным оружием для гражданских лиц строго запрещается, а в пределах крепости - это уже преступление, караемое сутками ареста. Применение или угроза применения огнестрельного оружия - еще более тяжкое нарушение, тем более в отношении лиц находящихся при исполнении. Немедленно разрядите ружье, Вячеслав Юрьевич.

Что делать? Хоть и подмывало взять его на мушку, а еще лучше всадить порцию картечи в башку, но это уж совсем отморожено было бы. Приказ есть приказ. Тяжелые латунные гильзы встали на свои места в патронташе.

– Что дальше? Я хочу есть, я устал. И я требую встречи с вашим командованием по важному делу.

– Не спешите, всему свой срок. Я должен провести досмотр ваших вещей.

– Да что за бред!?
– Окончательно возмутился я.

Развить мысль не удалось. Вскочив из-за стола, мужик заорал:

– Встать! Лицом к стене! Руки вверх! Маалчать!
– Я тоже подскочил, сжимая бесполезное теперь ружье. Успел заметить расстегнутую кобуру на поясе старшего с торчащей рукоятью пистолета и понял, все, допек я его, вежливые разговоры кончились, теперь либо мне его мочить, либо подчиниться. Ах, как соблазнительно... нож в руку и воткнуть лезвие прямо в кадык... словно почуяв мой настрой, мужик потянул к себе пистолет - классический 'ТТ' и, передернув затвор, направил ствол на меня. Елки...

В комнату грохнув дверью, ввалились два архаровца, навалились, вырвали ружье и заломив обе руки, прижали лицом к стене.

– Гады, больно же! Отпустите, сссуки!
– промычал я, в ответ, получив пару ощутимых ударов под ребра. Твою мать! Вот попал! Чего делать теперь? Вывод прост - успокоиться и не сопротивляться. Так и сделал.
– Тихо, тихо, беспредел-то не твори Илья Палыч. И это, я щекотки боюсь.

Блин, и откуда такой тупой юмор полез в ответ на быстрое ощупывание боков?

– Снимите с него патронташ и пояс.
– Услышал приказ. Так, амба.

– Я хочу сделать заявление! Я требую встречи с командованием!

– Заткнись, мудак! Или я тебя прямо здесь шлепну, понял меня!
– Угроза более чем реальная, и что прикажете делать? В голове куча мыслей, и ни одной толковой, сейчас они обнаружат золото и понеслось...

– Командир, пояс тяжелый, похоже, с золотом, такие у купцов бывают, я видел...

Короткая пауза, звуки возни с кармашками и тяжелый стук мешочков о столешню. Ептыть. Приехали.

– Это золото я вез в поселок, чтобы передать владельцам.

– Отпустите его, пусть сядет, бойцы, свободны, мы сами с господином Ертаровым поговорим.

Хоть что-то хорошо. Можно снова сесть на лавку. Руки болят. Бока болят. Мрачно посмотрел на Вострикова. Но желания высказать все, что я о нем думаю, пропало не родившись. Старший сидел с пистолетом в руке, подбрасывая в левой тяжелый мешочек с золотым песком.

– Ну что, Ертаров, рассказывай, откуда у тебя это?