– Саша, уходи! Уходи, дурак!
– закричал я. Но руки не отпустили упорно, рывками продолжая волочить мою тяжелую тушу. Господи, благослови его и спаси! Отталкиваясь от пола уцелевшей ногой, я очередь за очередью начал всаживать в проем разбитой двери пули. Задержать хоть на миг, лишь бы не бросили гранаты!

Еще рывок и тело мое грузно рухнуло вниз. Больно! Голова взорвалась и сознание, мигнув напоследок, погасло.

Поток ледяной воды окатил меня, выбив дыхание и заставив судорожно закашляться.

– Эй, ты, урод, хватит или еще добавить?
– Откуда-то издалека, словно из другого мира донеслось до меня. Открываю глаза. Трава, чьи-то ноги в камуфляжных штанах и берцах. Что со мной?

– Господин, с-сученок вроде очухался.

Меня ухватили и вздернули вверх, заставив встать на колени пред Перначом. Вашу мать! Я обвис на руках бандитов и они, не удержав меня, уронили на траву.

– Гнида, он специально это сделал!
– удар ботинком по ребрам обжег болью, и я едва не потерял сознание.

На этот раз я решил подняться сам. Нечего валяться перед врагом. Окружающие меня головорезы, издевательски оскалившись, наблюдали. Не с первой попытки, но встать смог. Пернач стоял всего в паре метров. А руки то свободны. Не связали меня, сволочи, напрасно вы так... Решение пришло мгновенно. Оттолкнувшись, изо всех сил потянулся к его горлу, в расчете вырвать скрюченными пальцами кадык ненавистного противника. Но раненая нога подвернулась, и я упал. Сверху сразу навалились, сил на сопротивление не осталось, просто вдохнуть раздавленной весом врагов грудью я не мог. Кто-то жестко ухватил меня за подбородок и с силой потянул голову вверх. Перед глазами сверкнул нож - сейчас ударят по шее и конец!

– Стоять! Поднимите его, оттащите к столбу и привяжите, никуда не денется.
– раздался полный злобы приказ Пернача. На лице урода осталась лишь кровавая царапина от удара, эх, совсем чуток не хватило! Жаль, что я тебя, тварь не придавил, пока мог!

Меня поволокли куда-то, приподняв, бросили спиной о какое-то дерево и, сноровисто заломив руки, сковали их позади ствола. Обведя помутневшим взглядом поляну перед домом Ердея, я заметил и его самого, и Сашку. Они стояли скованные наручниками под охраной одного из бандюков. Значит, все зря. Твою мать, как глупо.

На лице Пернача застыла маска мрачного самодовольства и торжества. Все отдам, лишь бы стереть ее, а лучше просто уничтожить, разбить! Зубы сжались до боли.

– Ты скоро будешь казнен, щенок, в наказание за то, что посмел встать у меня на пути. Умирать ты будешь медленно и в страшных муках, слышишь стук топоров? Это готовится твой персональный кол - толстый, чтобы твоя никчемная жизнь не закончилась слишком быстро. Что, сбледнул, герой? Вот я и посмотрю, каков ты на деле, а не только языком чесать.

– Ты сдохнешь, тварь. Вы напали не просто на человека, вы напали на помощника шерифа. Вас найдут и удавят - всех до последнего.

– Ишь ты, раскукарекался петушок, ниче, скоро я посажу тебя на вертел и запоешь по-другому. Эй, старик, не надумал еще? Этого вонючего ублюдка я все равно приговорил. Но у тебя есть еще и пацанчик - может, его судьба тебе не так безразлична?

Ердей молчал. Стоял он спокойно с удивительным достоинством. Захотелось умереть, вот прямо сейчас - все же легче, чем вынести ту казнь, что готовит мне враг. И словно откликаясь, сердце до боли сжалось и замерло. Неужели? Господи, помилуй!

– Нет? Тащите петушка к колу, пора начинать представление!

Меня отцепили от дерева и поволокли по траве. В глазах мутилось. Сердце молчало, дыхание тоже остановилось - значит, я умираю? Сквозь нарастающий шум в ушах до меня донесся негромкий, суховатый голос Ердея.

– Остановите их, воины, прошу вас.

Руки, еще миг назад упорно тянувшие меня, внезапно ослабели, и я мешком свалился на землю. Глаза открылись и откуда-то из невообразимой, прекрасной, сияющей небесной синевой вечности к нам спустились молчаливые воины на огненно-рыжих рогатых скакунах. Я не видел больше ничего, только их. Ясыги - копьеносные всадники из моего видения, ставшие явью. Сердце нерешительно ударило и снова начало биться.

Кто-то из бандитов, не выдержав напряжения, закричал и вскинул оружие, точнее, лишь попытался. И умер с копьем в груди, метко и безжалостно брошенным одним из воинов. Словно по команде воздух прорезала сталь - сраженные пробившими их тела насквозь треугольными наконечниками, разбойники падали, как трава от движения жнеца с косой. Уцелели только самые шустрые и сообразительные - успевшие бросить оружие и высоко поднять руки. Конвоиры упали на траву замертво, заливая ее алым из широких ран, по обе стороны от меня. Мощь бросков копий меня поразила. А вот моих сил не то что вскинуть руки, но и просто подняться просто не осталось, и я уже приготовился к неминуемой каре - убийцам русов незачем отличать одного из врагов от остальных, но вместо копья на меня налетел светлый пушисто-улыбчивый комок веселья и ласки - Мадху, откуда ты?