Чьи-то руки освободили запястья от браслетов. Родной Сашкин голос успокаивающе зачастил:

– Лежи, Слав, не вставай. Я осмотрю тебя сейчас, перевяжу, а дедушка зашьет большие раны, не переживай, он не даст ясыгам убить тебя. Может, ты хочешь пить, Слав? Я мигом принесу, только скажи.

– Не плохо бы водички, да...
– прошептал я пересохшим горлом.

Неужели смерть откладывается? А как оказывается просто все - раз и нет тебя. Словно лампочку выключила чья-то рука. И свет погас для тебя, но мир продолжает жить. Люди куда-то спешат, переживают по всяким поводам, радуются и страдают - живут, одним словом, а тебя уже нет. Елки. И хорошо если хоть кто-то поплачет о тебе, вспомнит добрым словом. Значит, жил не зря.

Стоп. Я-то жив! Откуда тогда все эти мысли, может, постэффект накатил? Вот сейчас принесут водички свежей, холодненькой, напьюсь вволю. Дырки во мне подштопают, а может и вовсе кетаса подкинут, глядишь, все махом заживет, как по волшебству. Но все мои самонастройки рухнули, стоило увидеть Пернача и на этот раз уцелевшего - с покорным видом поднявшего руки. Ах ты тварь! Удавлю, гадину! Кровь так ударила в голову, что я чуть не потерял сознание. Стоп. Всему свой срок.

Вот и вода. Жадно присасываюсь к горлышку и глотаю, давясь и фыркая живительную влагу. И словно оживаю. Выпил в итоге полный жбан, и куда только влезло? А когда оторвался от глиняной посудины, то увидел, что все трое сдавшихся бандитов заодно со своим главарем бодро машут заступами и лопатами, копая общую яму для своих подельников, побитых и мной, и ясыгами. Логично, нечего падаль разводить. К нам подошел Ердей и принялся осматривать меня. Что-то негромко сказал Сашке, кивнув в ответ, парень во второй раз метнулся в избу. Мадху с довольным видом запрыгал следом. Я попытался сесть, но дед твердо тормознул.

– Лежи, Слав. Раны тела - не страшны, голова - бита сильно. И вчера, и теперь. Лежать надо.

Признавая правоту Ердея, остался лежать меж двух трупов - не самое приятное соседство. Копья из них воины давно уже выдернули, а теперь и самих бандюков их более счастливые сотоварищи поволокли за ноги к длинной, стремительно растущей яме к моему несказанному облегчению. Отсутствие Сашки продолжалось довольно долго или мне только так показалось? Зато возвращение получилось масштабным - ведя под уздцы заседланных Злодея и Гнедка, плотно навьюченных, сгибаясь под весом оружия. Одеял и разных сумок - как и дотащить получилось?

Свалив все в кучу, паренек без лишних слов снова исчез. Ердей, получивший таки необходимые средства, приступил к моему лечению. Дал мне разжевать некий порошок и, пояснив, что он поможет голове, очистил рану на ноге. Стянув края, смазал неким густым и весьма вонючим бальзамом, затем наложил повязку. Через некоторое время я весь покрылся бинтами - как мумия.

Удивительно, но сильной боли я во время всех этих манипуляций не ощутил или просто притерпелся? Сил хватало даже изредка бросать любопытные взгляды на ясыгов. Рослые, очень стройные, с широкими яркими глазами и молодыми, сурово-строгими, очень сосредоточенными лицами. Удивительно молчаливые. В каждом движении уверенность и никакой жесткости - плавность и непрерывность - текучесть. Да. Это настоящие бойцы. Одежда простая и неброская, зато удобная и добротная. В седельных кобурах я заметил винтовки. На поясах - патронташи. У одного - ручной пулемет. Все серьезно. Уверен, стреляют они не хуже, чем копья свои бросают. Двое остались в седлах, сверху присматривая за пленными, остальные уселись в сторонке в круг и не спеша, принялись жевать, не пойми что, запивая из настоящей братины, пускаемой по кругу.

– Что они пьют, Ердей?

– Это вода с каплей архаса - священного напитка ясыгов.

– Они каждый раз так делают? Когда едят?

– Увидишь сам. Нам предстоит долгий путь, Слав. Будет тяжело, но ты сильный и справишься. Оставить тебя здесь мне не позволят все равно.

– Так я пленник?

– Это решит Кута, предводитель войска.
– Твердо ответил старик-дахар.

– Тот самый убийца русов? Хмм... А вы? Что с вами?
– Вопрос этот волновал меня не меньше чем собственная судьба.

– Пришло время уйти из этих мест. Ясыги проводят нас к своему вождю, после увидим, куда укажет Господь.

– Так вам точно ничего не грозит?

На этот раз вопрос остался без ответа. Оружие мое оказалось полностью упаковано на заводном коне. Никто из воинов и не прикоснулся к нему, хотя, винтовки и пулемет бандитов они собрали и упаковали во вьюки. Значило ли это, что я не совсем пленник? Разберемся. Для Ердея приготовили специально сделанные носилки, закрепленные меж двух рогатых скакунов. Не прошло и двух часов, как мы выступили в путь. Бандитов скрутили и, усадив на коней, повели вперед. Меня связывать не стали, но никаких сомнений в способности всадников-ясыгов настигнуть любого беглеца, сидящего даже на таком стремительном жеребце, как Злодей, не возникало, как и сил на что-то большее, чем просто сидеть, мерно покачиваясь в такт мягкой, убаюкивающей иноходи чудо-скакуна. Да и куда бежать? Зачем?

Сашку посадили за спину одному из воинов, и рогатый зверь даже не заметил лишнего седока. Широкие и одновременно плавно-стремительные шаги этих рыже-золотистых, здоровенных - добрых метр восемьдесят в холке, зверюг, внушал уважение. А тяжелый взгляд темных глаз, острые и длинные слабоизогнутые рога, свирепо раздуваемые ноздри убеждали, что в схватке такой красавец может запросто одолеть любого врага и не отступит даже перед тигром или медведем.

Три дня с рассвета и до заката сплошной скачки. И только с наступлением темноты - привал. Ночевки без костров, в кромешной тьме, ни горячей еды, ни тепла, ни палаток. Воины заворачивались в одеяла и, подложив под головы седла, засыпали в полном молчании, так и не сказав за весь день ни слова. Волей-неволей и пленникам, и мне, и Ердею с Сашкой приходилось следовать их примеру, даже неугомонный Мадху примолк.

Мимо проплывали величественные пейзажи, горы, реки, холмы и лесные озера. И бесконечная тайга, мачтовые сосны, величественные кедры, широкие лиственницы и прочие лесные великаны, мягкий, пружинящий и надежно глушащий звуки шагов толстый слой опавшей хвои, заросший густым подлеском нижний горизонт. Ясыги словно чуяли нужное направление, находя в бесконечной череде буераков и зарослей ровный, удобный путь, узкой стежкой ведущий их к цели.

Рогачи, казалось, могли бежать без устали сутками, с ходу преодолевая вплавь реки и перепрыгивая широкие ямы. Заодно успевая рвать траву и листья, не останавливаясь ни на секунду. Но кони, на такие подвиги не способные, требовали и ухода, и кормежки, снижая общий темп, давая заодно мне шанс на передышку. И выдержал бы я иначе несколько суток непрерывного марша? Не знаю.