К дому mercate [16] подъехала карета, и женщине она показалась знакомой. Из неё вышел человек в чёрном камзоле.

«О, нет! Неужели, этот самый богатый бездельник!?» – обомлела мадонна, ожог под грудью начал пульсировать.

Элегантный мужчина проследовал во двор и направился под тенистые лозы винограда прямо к Ваноцци. Женщина растерялась и поднялась с плетёного кресла.

– Что вам угодно, сиор? – сдержанно спросила она.

– Насколько я помню, дорогая La bella [17] , некоторое время назад мы заключили с вами сделку. Или мне напомнить о её содержании? – незнакомец поиграл рубиновым перстнем на указательном пальце левой руки.

Нестерпимая боль пронзила Ваноццу: она прижала руки у груди.

– Перестаньте, – умоляла она, задыхаясь, – я всё прекрасно помню.

– Что ж! Тогда приступим к делу. Вы желали бросить недостойное ремесло, найти мужа и богатого любовника. Не так ли?

Женщина кивнула.

– Я исполнил часть своего договора: теперь дело за вами, – незнакомец пристально смотрел на женщину.

– Что я должна делать, сиор? – выдавила она с трудом.

– Зовите меня Асмодео, дорогая La bella. Вы предадите своему возлюбленному Родриго Борджиа вот это, – он извлёк из складок камзола небольшой флакон зеленого цвета, в котором обычно римлянки хранили духи. – В нём канторелла – яд, от которого нет противоядия. Скажите, что ваша семья владела тайной яда, и вы знаете его состав. Конечно, вы никогда не познаете тайну кантореллы, по мере необходимости я буду вас снабжать флаконами. При помощи кантореллы вы сможете удержать Борджиа около себя и помочь ему достичь заветной цели – стать понтификом.

Асмодео протянул женщине флакон, луч солнца сквозь резную листву винограда попал на стекло: оно заиграло изумрудными отблесками.

– Маленький смертоносный флакон… – Ваноцца рассмотрела его, убрав затем за корсаж.

– И ещё: вы родите девочку. Ей суждено сыграть ключевую роль в вашем «благородном» семействе.

Ваноцца замерла и насторожилась.

– Расслабьтесь, дорогая La bella. Разве я похож на мужчину, который издевается над женщиной в постели? Прикажите кормилице присмотреть за детьми, а мы же не будем терять драгоценное время.

– Но… – попыталась возразить женщина.

– Не волнуйтесь, ваш кардинал придёт намного позже обычного. Так, что приступим!

Лукреция росла подвижным ребёнком, она безудержно носилась по саду, исправно «собирая шишки», где только могла. Кормилица не успевала за ней усмотреть и беспрестанно бранила маленькую «чертовку»:

– Лукреция! Ты навсегда останешься маленькой и не вырастишь красивой дамой!

– Почему? – полюбопытствовала семилетняя девочка.

– Потому, что дамы не носятся по саду, как служанки, а чинно ступают с высоко поднятой головой.

– Я поняла! – Выпалила девочка, встала прямо и направилась к дому с видом, будто она проглотила кол. – Так, да? – поинтересовалась она у кормилицы.

– Уже лучше, – одобрила та.

– Подумаешь… Я и так красива и умна, – заявила она, полная уверенности в себе. – И вообще я создана для богатства. Ну, что мне может дать мой отец? Он – всего лишь купец! Я же хочу носить золотые сетки для волос, усыпанные множеством драгоценных камней. Мои ноги будут украшать сандалии, у которых вместо пряжек огромные жемчужины!

Ваноцца, стоя под крышей галереи, наблюдала за дочерью. Она видела: Лукреция росла и хорошела на глазах и как умудрённая опытом женщина понимала, чем всё это может закончиться.

Однажды вечером Ваноцца вошла в зал, где на коврах играли дети, застав их совсем не за детскими разговорами.

Десятилетний Цезарь стоял перед Лукрецией на коленях:

– Ты будешь моей дамой, когда я вырасту и стану мужчиной?

– Конечно, если ты станешь сильным и богатым. Иначе я найду себе другого, – жеманилась девочка.

– А если я буду богат, ты ляжешь со мной в постель?

– Да, – не задумываясь, ответила малолетняя обольстительница.

Ваноцца стояла за дверью и наблюдала.

– Тогда поцелуй меня, – попросил Цезарь.

– Не смей! – Хуан одёрнул сестру.

– Он маленький! Я – старший мужчина в доме дела Короче после отца. Значит, всё здесь мне принадлежит по праву.

Он схватил Лукрецию и поцеловал прямо в губы.

Цезарь не стерпел и кулаком заехал брату в бок. Тот согнулся пополам:

– Ах, так… – произнёс он, задыхаясь. – Ну держись!

Ещё мгновенье и началась бы потасовка из-за «прекрасной дамы». Ваноцца не выдержала и вошла в зал.

– Что не поделили? – поинтересовалась она.

Мальчики молчали.

– Лукреция, может, ты ответишь!

Девочка стояла, рассматривая отделку своего платья на рукаве, изображая тем самым, равнодушие и безразличие к вопросу матери.

– Хуан, Цезарь! Идите в сад, – приказала мать.

Мальчики поспешно удалились.