Вокзал. Наконец объявляется прибытие поезда. Выходит большой. Я к нему:

– Подождите, сейчас будет оркестр!

– Может, пойдем уже? Холодно, дождь.

– Нет, прошу, меня уволят! Еще немного!

Мы прождали битый час. Меня уволили…

– Извините, я чихнул или ослышался?

– Я вчера весь вечер у рояля…

– Вы играете?!

– Нет, мне не хватило места за столом…

Как часто стук колес из людей выбивает такие признания!

Мне рукопись вернули с неприязнью: «Все пишут плохо, а вы что, особенный?»

Фотограф их мурыжил очень долго:

– Ну-ка, обнимитесь! Ну-ка, улыбнитесь вот сюда! А теперь прильните, поцелуйтесь! Поиграйте взглядом, друг на дружку…

Невеста терпела, а жених вскочил и…

– Все, хватит, я уже устал быть счастливым!

Общение выдалось непринужденным.

– А кто ваша муза? – спросили из зала.

Старичок поэт не успел раскрыть рта, как в разных точках зрительного зала поднялись одиннадцать смущенных старушек и низко поклонились.

Она меня буквально окрылила – и от нее я тут же упорхнул…

Клянется, что во Львове видел улицу Коммунистической заразы…

В нашем доме мы не убирали очень долго. Но зато теперь как хорошо! Ни скандалов, ничего! Чтоб не поднимать в квартире пыль, мы даже говорили полушепотом…

Наше правительство – в изгнании! Мы изгнали их из наших душ…

– Тест на рассеянность! – объявил он. – Сколько раз в жизни, Вячеслав Верховский, ты надевал задом наперед свои трусы? Вот, смущаешься… Ну что ты, это жизнь! Ах, не помнишь? Заодно проверили и память!..

Шли по улице старичок и старушка. Похоже, что муж и жена. Вдруг старушка поскользнулась и упала. Он хотел ее поднять – она стала яростно отбиваться.

Скопились зеваки. И лежа она людям поясняла:

– Что он себе позволяет?! – вся испуганная. – Ему ж нельзя такие тяжести, нельзя!

Одного известного банкира застрелили. В прессе тут же дали все подробности. Но дело даже не в подробностях, не в них! Одно название! «Продырявлен денежный мешок»!..

А не пора ли в стране, где без образа врага не могут жить, этого врага канонизировать?

Продается свадебное платье. Передумал.

Только часы нам правду говорят. Да и то: то спешат они ее сказать, то отстают…

В московском антикварном видел ценники: «Портрет Московского Кремля», «Икона на религиозную тему», «Подлинник копии Шишкина». И еще одну картину: «Герострат, принимающий эстафету олимпийского огня»…

В репортаже об ограблении цирка я цитировал Пушкина и забыл закрыть кавычки. Так в Донецке никто и не узнал, где кончается Пушкин и начинается Верховский…

Соседка – маме:

– Женя, можно у вас поживет моя крыска? Пока я буду на курорте загорать… Ну, Женечка! А кстати, где она? – и тут же радостно. – О, вот она у вас уже осталась!

Угольные терриконы по очертаниям напоминают пирамиды. Но есть одно серьезное отличие: наши фараоны – еще живы!

Всякий раз, когда представляется возможность, – я улетаю. Подальше, подальше отсюда! Вы удивитесь: «О, а как же притяжение земли?» Ничего не вижу притягательного!..

Под дождем бродил не торопясь. Казалось, он выгуливал свой зонтик…