Шрифт:
– Вполне возможно!..
Моя философия…
Чем умные отличаются от дураков? Умные дурачатся несерьезно, а дураки – серьезно.
Мы не скучаем по тем, кому хорошо и без нас.
Страна, где израсходованы все запасы приличия…
В прошлой жизни она была дурой. В этой – она хорошо сохранилась.
Не сгущайте краски: всемирный потоп – это всего лишь чаша терпения, которую мы переполнили.
Наступить на горло собственной песне, почувствовав, что она лебединая.
В музее было так чисто, что посетители переходили на шепот.
Чтобы мысль не выбрала другого, я предпочитаю одиночество.
В отпуске я устал отдыхать, вернулся – и теперь отдыхаю работать.
Давая взятку, сдачу не проси.
На вопрос, почему я до сих пор не устроил свою личную жизнь, я отвечаю: если я жив, значит, я вполне ее устраиваю.
Клочья
Как можно повалить человека? Дать такую сумму, чтоб он не смог устоять!
А для кого-то Земля – всего лишь пробный шар.
Он так храпел, как будто ел морковку…
Смешно вешаться из-за какой-то мелочи, когда впереди ожидает действительно самое страшное.
Я знал человека, который так спекулировал своим честным именем, что дай Бог каждому…
37-й: шили-били…
Я против коммунистов: лучше будь что будет, чем будь что было…
Человечество – это живая очередь на тот свет.
О, эти руки, ласкающие мыло!..
Ваня Зайчик. Сделать что-нибудь плохое – он бессилен! Такой фамилией он связан по рукам и ногам…
Вот так всегда: докопаешься до истины – ляжешь рядом.
Зиму вызывают на ковер. Из желтых листьев…
Донжуан – это разновидность грибника: нашел гриб – ищи рядом.
Если правительство идет нам навстречу – столкновения неизбежны.
Когда в доме мыши, за рукописи можно быть спокойным: не сгорят!..
Машина времени нужна? А как же! Чтоб учиться на ошибках будущего…
Людей никогда не занесут в Красную книгу. Будет некому.
Второй муж ей нравился меньше. Если не сказать больше.
В целях экономии уходя гасил свет и останавливал часы.
Розу жалко
В донецкой филармонии работала старушка – администратор первого порядка Эсфирь Моисеевна Качан. Она была такая активистка, что могла и книгу настрочить: «Моя жизнь в президиумах города». Все говорили: Качан – старая большевичка с рождения. Но, конечно, ни с какого там рождения, а только с девятнадцатого года. Когда ей было… Кстати, ровно столько же.
Теперь вопрос: зачем она вступила? Она же вроде не идейная, Качан. Тогда зачем? Но молчит, как на допросе, и не колется. И лишь со мной она заговорила. Оказалось, в Юзовке (прежнее название Донецка) в год безвременья на всех столбах висело объявление: «Горклуб. Записываем в партии». Она примчалась. Что она увидела. Ко всем тянулись очереди: к эсерам, там, кадетам и другим. Почти ко всем. К кому-то так вообще не протолкнуться. А к этим – ни одной живой души. Стоять Эсфири было недосуг. Так она и стала коммунисткой.