Шрифт:
Ну и не надо, если след в моей судьбе уже оставлен.
А это значит, что печаль моя светла…
Место неожиданного рая
Брусино среди лесов и рек – аналогов не имеет, как не имеет их и первая любовь. Эта деревня на карте Родины предусмотрительно отсутствует. А то еще откроется паломничество. Тех, кто истосковался по тишине… Святое место с легкостью затопчут, по себе оставят горы мусора, все здесь низведут до суеты…
Нет, сюда стремятся ненапрасно! Здесь по капле выдавливают из себя человека – и становятся окружающим миром. В котором есть такое… Вот, смотрите.
Моя хозяйка всё время на грядке.
А не на грядке – что-то вышивает.
Не вышивает – где-то прибирается…
Я хозяйке:
– Вы всё время работаете! Вам что, извините, больше нечего делать?!
Помидоры подавала прямо с грядки. Это были чудо-помидоры! Только что сорванные, они еще не знали, что их уже нет…
У хозяйки личный пруд за огородами: караси и многое другое. Я:
– А чем вы ловите их, сеткой или удочкой?
– Вы что, смеетесь, «сеткой или удочкой»? Я их просто пальцем подзываю, это ж всё мое, вы что, забыли?!
Во дворе собачья будка. И мне опять, в который раз, не по себе: и будка пустая, и я на свободе.
Тревожная связь…
– Не прикасайтесь, Слава, – это падалица!
В мусорном ведре лежали груши, наказанные хозяйкой за плохое поведение…
Оступился – рухнул в яму из компоста.
Я смеюсь, а что мне остается?! И она смеется, заливается…
Выбираюсь не без помощи хозяйки. И, смущенный, я ее прошу:
– Вы ж никому хоть не рассказывайте, ладно?
Она вздохнула:
– Что мне тут рассказывать? Это ж нужно видеть, вы согласны?
В брусинском гастрономе ценник: «Генка. 30 гривен килограмм».
– Генка, – я поинтересовался, – это кто?
– Та кабанчик тети Лили, – мне ответили.
Хозяйка вечером доит корову. Я:
– Что ж вы в темноте? Включили б свет!
– А я вымя помню наизусть!
Проснулся на два часа раньше. «Вот, – подумал, – Бог подарил мне лишних два часа». Повернулся на другой бок. И эти два уже проспал, как свои собственные…
Крошечный базарчик, как домашний. Интересуюсь:
– Какой-то жидкий мед, вы не находите?
Доверительно, как своему, мне отвечают:
– Лето жаркое, пчелы потеют…
– Почему огурцы такие большие?
– А что, вы ничего еще не знаете? Ох! – вздохнула продавщица огурцов. – В голове, поверьте, не укладывается, но в этом году – такой неурожай маленьких!
И мне пришлось купить у них большие…
Движемся на речку. Дорога петляет так, будто ее прокладывали зайцы. На берегу молодой отец кричит ребенку:
– Саша, Саша, в воду не ходи, там жабы, жабы!
Три женщины в реке, они обиделись…
На побережье – санаторий Чехова. Громкоговоритель на столбе молчал-молчал. И вдруг – как встрепенулся! И как грянул с полуслова, этот марш «Прощание славянки»! Праздник был, конечно, неожиданный. По крайней мере, для рыбака Василия Сушкова (я фамилию специально уточнил). Всё утро, с полшестого до одиннадцати, у Сушкова не клевало ни в какую. Но радиоточка ожила и… Внушительная щука, вот такая! А здесь она вообще большая редкость. Его тут же обступили:
– На что ловите?
– Как когда, сегодня – на «Славянку»…
Спасатели на водах – тоже люди! Спасательная вышка. Объявление: «Просьба с двенадцати до часа не тонуть! У нас обед».
Северский Донец. Сквозь иссиня-прозрачную воду я наблюдал, как на глубине полутора метров плыли рыбины. Они не суетились, а проплывали царственно и величаво, как на параде подводная флотилия. И как флаги, реяли хвосты. Они ничего не боялись, эти рыбы. Они были еще ни разу не пойманные…