Даффи чувствовал, что философствования Мелвина Проссера несколько охладили его восторг от собственного открытия.

— Ох, ну да, да, продолжайте.

— Запрос на застройку земли стадиона «Атлетик» и двух прилегающих участков подала некая компания, известная как «Хесс-хауз холдинг».

— Никогда не слышал, — сказал Проссер.

— Я видел список её директоров, — сказал Даффи, — в их числе — миссис Магрудо.

— Жена Чарли? — обрадовался Мелвин. — Жена Чарли? — и он разразился смехом. — Ах он нахал! Узнаю старину Чарли! Вы, небось, от души посмеялись, а?

— С чего бы?

— С чего? Да ведь это одна из его шуточек! Вы уверены, что на чертеже больше ничего не было? Маяка там, или аэропорта?

Смех Мелвина оскорбил Даффи.

— Послушайте-ка, мистер Проссер, поправьте меня, если я ошибаюсь. Кто-то пытается спустить ваш клуб в унитаз. Я спросил, есть ли у вас враги. Вы упомянули Чарли Магрудо. Я выяснил, что Чарли Магрудо через свою жену добивается разрешения на застройку участка, принадлежащего вашему клубу.

— Да, простите мне мой смех, мистер Даффи, — проговорил Проссер, нисколько не унимаясь, — и что, по вашему мнению, из этого следует?

— Следует, что это Чарли Магрудо собирается спустить клуб в унитаз, купить землю по дешёвке и застроить её в соответствии с проектом.

— Хммм. Да, жаль, что я не могу воспринять вашу теорию с подобающей серьёзностью и, знаете ли, следите, пожалуйста, за тем, как выражаетесь, мы сейчас с вами не в общественной уборной. Да, всё так, но дело в том, что у Чарли в карманах ветер гуляет.

— В каком смысле?

— Если он хочет разжиться деньжонками, ему впору продать собственную почку. У него нет ни гроша. Официально об этом, конечно, не объявлено, но это так же верно, как то, что приход судебного исполнителя для описи имущества в восемь часов утра не особенно обрадует владельца этого имущества. Вот почему за всем стоит миссис Магрудо. Это она носит в своей косметичке жалкие крохи семейного бюджета и время от времени даёт Чарли за них подержаться, — снова хохотнул Мелвин.

— Вы говорили, что подложили ему свинью, что-то там про контракт.

— А, это. Да ну, это чепуха, в бизнесе обычное дело. Самая большая обида, какую я нанёс Чарли, была связана с миссис Магрудо, и было это много лет назад. Сколько воды утекло, я уверен, что теперь мы простили друг друга.

— И в чём же было дело?

— Нужно ли спрашивать? А для чего вам то, что у вас между ног?

— Простите.

— Вы сегодня не слишком сообразительны, верно? Послушайте, что касается Чарли Магрудо, то если этот клуб пойдёт с молотка и если — что весьма сомнительно — банк даст ему заём, он сможет потягаться за половину туалета. Максимум.

— Ну, может быть, он взял в долг или что ещё…

— Чарли? Да кто ему даст, с его-то репутацией!

— Но… но я читал его жизнеописание в «Кроникл». Там сказано, что он преуспевающий бизнесмен.

— Я расскажу вам, как это делается. Вы приглашаете журналиста выпить по стаканчику. Вы следите за тем, чтоб у вас на воротнике не было перхоти. Когда вам приносят карту вин, вы протягиваете её журналисту, не забыв предварительно вложить туда двадцать пять фунтов, — заметьте, я нисколько не хочу бросить тень ни на мужа миссис Магрудо, ни на честность и неподкупность господ журналистов.

— Ну и ну.

— Да, и ещё: не стоит верить всему, что пишут в газетах.

— Ну и ну. Но зачем ему это нужно?

— Я же сказал: он так шутит. Или, по крайней мере, любил так шутить раньше. Сказать правду, я уже много лет его не видел. Он, наверное, всё же не забыл ту маленькую проделку, когда я обошёл его на повороте. Он составил этот проект, теперь выжидает, а когда будет не в настроении, попросит кого-нибудь звякнуть в «Кроникл» и сказать: знаете, а ведь стадион клуба «Атлетик» собираются снести, а взамен построят ипподром. Каков материал — пальчики оближешь! При отсутствии других катаклизмов, он займёт всю первую полосу. А Чарли останется предвкушать, какое у меня будет лицо, когда я увижу заголовок. Узнаю старину Чарли.

— Ну и ну.

— Но вы всё равно неплохо потрудились, — благодушно заметил Проссер.

— Угу.

По дороге домой, Даффи думал: шуточки. Хороши шуточки. Всё утро он носился с этой действительно блестящей идеей, узнавал, узнал вроде бы то, что нужно, спешил поделиться открытием, и что же получилось? Эта блестящая идея на деле оказалась мыльным пузырём.

В последнее время Кэрол приходила всё чаще. Даффи не мог бы сказать, была ли это его или её инициатива. Просил ли он её об этом, и ли просто так у неё получалось? Может быть, она стала не так загружена на работе, а может, Роберт Редфорд временно занят на съёмках и не приглашает её погулять. С другой стороны, он стал реже бывать в «Аллигаторах» и может чаще приглашать её к себе. Возможно, сыграло роль и первое, и второе, и третье.

— Как думаешь, какие сейчас шансы, что обвиняемого в изнасиловании отпустят под залог? — спросил он за ужином.

— В изнасиловании? Вряд ли отпустят. Шансы-то всегда есть, камеры переполнены. Но всё же вряд ли. Судья не захочет вызвать общественное недовольство, особенно если речь идёт об изнасиловании, и особенно в наши дни.

— А если у обвиняемого честная улыбка?

— Что, не было прежде судимостей?

— Ни единой. Чист, как стёклышко. Всё дело строится на противоречивых показаниях.