Разумеется, одно лишь обстоятельство, что Мэгги и Дениза Коулмен был девушками нетвёрдых моральных устоев, ещё не означало, что полицейские снимут с Брэндона обвинение. Сейчас судьи и полицейские уже не считают, что каждая девушка в глубине души мечтает быть изнасилованной, что девчушки, путешествующие автостопом, получают то, чего заслуживают, и что проститутки не подпадают под покровительство Закона. Проституток насилуют — точно так же, как насилуют домохозяек — и даже полицейские стали это понимать. С другой стороны, в полицейских душах всё ещё не поселилась мысль, что проститутки — это глубоко непонятые девушки, внутри добрые и порядочные, и ни один полицейский не стал бы вмешиваться в спор проститутки и клиента, который говорил бы, что столько она не ст о ит, и не сказал бы ему: «Что вы, да она стоит намного больше, чем просит, давай, Мэгги, не стесняйся. В тебе есть что-то такое, чего больше ни у кого нет». Да нет, ещё довольно долго полицейские до этого не дойдут.

Что они могут сделать, когда увидят фотографии, так это получше приглядеться к показаниям Мэгги Коулмен. А если они ещё и всерьёз отнесутся к утверждению Дэнни Мэтсона, что Мэгги — это та самая Дениза, они могут заинтересоваться её мотивами, её прошлым и её «деловыми партнёрами». Они могут связать воедино дело Мэтсона и дело Доминго и начать копать — и возможностей при этом у них будет намного больше, чем у Даффи. И если адвокат, которого нашёл Джимми Листер, будет действовать умно и сумеет поднять волну и при этом не наскандалить, и если они вспомнят, что Брэндон прежде ни разу не привлекался, и если удастся убедить обвинителей снять свои возражения против поручительства, — то тогда судьи, возможно, согласятся открыть в следующую среду двери тюрьмы и выпустить Брэндона на вольный воздух. Поручительство в деле об изнасиловании — вещь сомнительная, но если судьи переложат ответственность на обвинителей, то крайнего, вроде как, и не будет. Принесёт ли это какой-то результат, Даффи не знал. Рискнёт ли Джимми Листер выпустить парня на поле? Да и в какой форме будет Брэндон, после того, как он десять дней мерил шагами крошечную камеру?

В это воскресенье «Упрямцы» играли хорошо и только по невезению уступили сопернику с минимальным счётом. В и дение заставило Типчика отдать пас через собственную штрафную, и когда мяч был перехвачен, сделать противнику подсечку. Пенальти Даффи профукал, но не слишком по этому поводу расстроился: вратарей не принято винить за пропущенные пенальти. Раззявами их про себя называют, но винить не винят.

В воскресенье вечером пришла Кэрол, и они снова ели пиццу.

— Мне нравится, как ты раскладываешь перчики, — сказала она, — сегодня точь-в-точь, как в прошлый раз. Ты сам-то это понимаешь?

Даффи промычал что-то неразборчивое.

— Только — если я могу позволить себе такую маленькую, совсем малюсенькую критику — в этот раз пицца не такая хрустящая, какой должна быть. Она чуточку сыровата.

Даффи снова что-то промычал. Всё это потому, что он терпеть не может спать в постели, где полным-полно крошек. Может кто-нибудь это понять? Господи, да как же обходятся другие-то люди? Что они, перетаскивают в спальню холодильник и берут в постель пакеты с замороженными бобами?

— А у меня нормальная, — сказал Даффи.

— Вкуснятина, — пробормотала Кэрол.

И почему он сегодня не довёл до готовности тесто? Вот ещё одна вещь, о которой она не должна его спрашивать.

Воскресенье в полицейском отделении выдалось спокойным: достаточно спокойным, чтобы проверить имена, о которых её просил Даффи. Правда, выяснить удалось не много: Мелвин Проссер и Чарли Магрудо ни разу не привлекались, Мэгги Коулмен была задержана за проституцию год назад на Шепардз-маркет. Взялась за старое, подумал Даффи. Что ж, не помешает напомнить об этом полицейским.

В понедельник Даффи пришёл на стадион «Атлетик», зорко следя, не мелькает ли поблизости раззолоченный «Корниш», готовый переехать ему ногу, и показал Джимми Листеру досье на Мэгги Коулмен, после чего принялся его подначивать. Подначивать пришлось долго. Джимми Листер боялся полицейских и боялся адвокатов, и Даффи пришлось довольно сурово напомнить ему, что коль скоро клуб оплачивает услуги адвоката, он вправе сам решать, какие это будут услуги.

— Ладно, ладно, — сдался наконец Джимми, — но выпускать парня на поле — это совсем другое дело.

— Думаете, он потерял форму?

— Да нет, это-то вряд ли. В конце сезона небольшой отдых иногда даже полезен.

— Ну так вам и карты в руки.

— Но будет ли это справедливо по отношению к парню? Я не шучу, подумайте сами. Трибуны сожрут его с потрохами.

— Они и так это делали. Его освистывают всякий раз, как к нему попадает мяч — что здесь, что на выезде. Какая ему разница?

— Вы не знаете, какими они могут быть жестокими.

— А как вы думаете, что выбрал бы сам Брэндон?

— Он решил бы играть, в этом сомневаться не приходится.

— Так дайте ему играть. Это его работа.

— Да, но как менеджер я должен заботиться о мальчике. Я должен думать о его долговременных интересах.

— А как насчёт долговременных интересов всех остальных? — поинтересовался Даффи.

— В каком смысле?

— Думаю, у вас нет выбора. Вы вот-вот вылетите из дивизиона. Вам нужны очки — все, какие можно ухватить. Девять за три матча — и вы, скорее всего, в безопасности. Шесть — и вы, скорее всего, вылетаете. Три и меньше — никаких шансов. Четвёртый дивизион — это значит, всем резко срежут зарплату, да и то если клуб вообще продолжит своё существование. Джимми Листеру останется Абу-Даби, только вот и в Абу-Даби пока что не зовут. И потом, если вы вылетите, вам уже не о чем будет беспокоиться: клуб всё равно потеряет Брэндона Доминго. Некая команда из Второго дивизиона спит и видит, как бы заполучить его себе. Если вы дадите ему играть, у вас, возможно, будет шанс остаться в дивизионе, и вы сохраните Брэндона. Если не дадите — вы потеряете его, а может, и всё остальное: команду, место менеджера, стадион.