— Боже, она ужасна, — высказался Рик, когда они с Лоис вышли в антракте на улицу.

Лоис курила — дома отец ей бы ни за что не позволил. В стильном обществе курение в ходу.

— Все это знают, — сказала Лоис.

— И как она оказалась на сцене с Джолсоном?

— Она его подружка, вот как, — сказала Лоис. — Парням нравится, знаешь ли, угождать подружкам.

Рик хотел развить тему, особенно тему подружек, но Лоис уже стало неинтересно. Она разглядывала театральную толпу, шикарные машины, выстроившиеся вдоль улиц, манхэттенскую линию горизонта.

— Конечно, тут намного лучше, чем в Гарлеме, — сказала она — скорее себе самой. — Видал, какие заведения мы проезжали? Я бы полжизни отдала, чтобы когда-нибудь пожить в таком вот месте? А ты?

— Не переживай, Лоис, — сказал Рик. — Мы оба там будем, не успеешь оглянуться.

Он стиснула его локоть.

— Ты правда так думаешь? Не терпится.

— Обещаю.

— Вот что мне в тебе нравится, Рик, — сказала Лоис. — Ты не сидишь на месте. Да что там, ты наверняка еще весь мир посмотришь.

— Если ты поедешь со мной.

Звонок ко второму отделению помешал ей ответить.

— Идем, глянем, чем там дело кончится, — сказала она, взяв Рика под руку.

Во втором акте главным номером был дуэт Руби и Эла на фоне явно фальшивого водопада; ее звали Ванда, а его Джо. Насколько Рик понял сюжет, в пьесе было что-то такое про юных влюбленных, соединившихся против воли родителей в загородном отеле в Катскиллах, а может, у озера Джордж. Джо — бедный ирландец, вынужденный работать посыльным, а Ванда — богатая девица, которая пытается ради Джо избавиться от теперешнего жениха, апатичного протестанта по имени Лестер Турман, которого она, всякому ясно, не любит. Смысл истории, кажется, в том, что любой может быть тем, кем или чем хочет, ежели у него хватит хуцпы [91]держать планку.

— Хочешь есть? — спросил Рик, когда они вышли.

— Я думала, ты так и не спросишь, — сказала Лоис.

Рик повел ее к «Ректору» — в шикарный вестсайдский ресторан, славившийся кухней и тем, что там кутили гангстеры. Утонченная публика сладко трепетала, понимая, что крепкие парни и бесстыдные дамочки за соседними столиками вполне могут упоминаться наутро в светской и криминальной хронике. Вынимать стволы, однако, у «Ректора» строго запрещалось — нет ничего хуже для бизнеса, чем парочка коммивояжеров проездом, из-за шальной пули не доевших телячьи отбивные. У гангстеров «Ректор» был нейтральной зоной, где оставляют при входе вражду, если не оружие.

В дальнем углу Рик приметил Дэймона Раньона: [92]тот накачивался виски и, не отрываясь от стакана, болтал с двумя куколками. Раньон любил околачиваться на пограничье гангстерского мира и в рассказах своих воспевал бандитов как колоритных парней с золотыми сердцами. На деле же относительно хорошие среди них — семейные люди вроде Горовица, а плохие — садисты и убийцы типа Салуччи и Тик-Така. В мире гангстеров золото если и есть, то лишь самоварное.

Лоис была в восторге. Соломон ни за что не разрешил бы ей прийти сюда, и Рик мысленно уже объяснялся с боссом на случай, если до такого дойдет. Но он видел блеск в глазах Лоис и понимал, что поступил правильно, приведя ее к «Ректору». Кругом — роскошная жизнь того сорта, о каком мечтает эта девушка; за вычетом гангстеров — именно та жизнь, о какой мечтает для Лоис ее отец.

— Кажется, пристроиться негде, — заметила Лоис.

— Первое правило ресторанов, — сказал ей Рик, — если очень захотеть, свободный столик найдется всегда. — Он помахал метрдотелю. — Ну вот если бы сюда вдруг вошел президент Соединенных Штатов, ему бы нашли столик, правда? Что ж, президент здесь! — Рик припечатал к ладони двадцатидолларовую банкноту и сунул ее метрдотелю, здороваясь. — Эндрю Джексон, — прошептал он на ухо Лоис, когда их вели к столу. — Помогает безотказно.

Тут Рик заметил самого Диона О'Ханлона — тот угощал друзей за своим обычным столиком у задней стены неподалеку от кухни.

Рассказывали, что в молодости О'Ханлона однажды заманили в засаду в ресторане и, не успел он выхватить ни одного из трех пистолетов, что всегда лежали в особых карманах его сшитых на заказ костюмов, как в него уже выпустили одиннадцать пуль. Дион, впрочем, выжил; трое ребят, что пытались его продырявить, умерли в течение недели. С тех пор О'Ханлон никогда не показывался на людях без группы прикрытия и всегда держал в поле зрения удобный путь к отступлению. Дион О'Ханлон — Гудини среди гангстеров.

Вид его загипнотизировал Рика. До сих пор он наблюдал О'Ханлона только на случайных газетных фотографиях — ирландец не хотел светиться в газетах, и боязливые репортеры с радостью повиновались, — но Рик понял, кто перед ним. Все равно что столкнуться лицом к лицу с Сатаной.

— Шампанское, — приказал Рик зависшему над столиком официанту. Сегодня у него особый вечер.

— Шампанское! — воскликнула Лоис. — По какому случаю?

— Скажу, когда принесут, — ответил Рик.