— И она Темная?

— Самая Темная из всех ныне живущих магов.

— Почему же дядя не сказал мне? Или бабушка? Они говорили, что она мертва. Зачем им врать мне?

— Потому что есть правда, а есть страшная правда. И это вовсе не одно и то же. Полагаю, они хотели защитить тебя. Они все еще думают, что могут сделать это. Но у Предков нет такой уверенности. Жаль, что именно я тебе это сказала, но Мельхиседек такой упрямец.

— Почему Вы пытаетесь помочь мне? Я думала… думала, что не нравлюсь Вам.

— Это не имеет никакого отношения к тому, нравишься ты мне или не нравишься. Она идет за тобой, и ты не должна ни на что отвлекаться, — Амма приподняла бровь. — И я не хочу, чтобы с моим мальчиком что-то случилось. Это сильнее тебя, сильнее вас обоих.

— Что сильнее нас обоих?

— Все это. Вы с Итаном просто не предназначены.

Лена выглядела непонимающей, Амма снова говорила загадками:

— О чем вы говорите?

Она резко обернулась, будто кто-то коснулся её плеча:

— Что ты говоришь, тетя Далила? — Амма повернулась к Лене. — У нас мало времени.

Маятник на часах едва заметно пополз вниз. Комната словно начала оживать. Мой отец медленно моргнул, прошли секунды прежде чем верхние ресницы сомкнулись с нижними.

— Ты должна снова надеть браслет. Тебе нужна вся помощь, которую ты только можешь получить.

Время вновь потекло на положенной ему скорости…

Я несколько раз моргнул, осматривая комнату. Мой отец все еще смотрел на свой картофель. Тетя Мерси продолжала обертывать булочку в салфетку. Я вытянул перед собой руки и пошевелил пальцами:

— Что, черт побери, это такое?!

— Итан Уэйт! — негодующе задохнулась тетя Грейс.

Амма разрезала свои булочки и наполняла их ветчиной. Она взглянула на меня, пойманная врасплох. Естественно, она не рассчитывала, что я услышу их маленькую беседу. Она одарили меня своим коронным Взглядом, говорившим: «Держи свой рот на замке, Итан Уэйт»

— Это что еще за выражения за моим столом. Ты все еще довольно мал для меня, так что я не постесняюсь промыть тебе рот с мылом. На что, по-твоему, это похоже? Булочки, ветчина, индейка с гарниром. Знаешь, я готовила весь день, поэтому надеюсь, что ты все-таки соизволишь попробовать.

Я посмотрел на Лену. Улыбка пропала. Она уставилась на свою тарелку.

Лена-Длина, вернись ко мне. Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Все будет хорошо.

Но она была очень далека от меня.

Лена не произнесла ни слова по пути домой. Когда мы добрались до Равенвуда, она рывком открыла дверь машины, с силой захлопнула ее за собой и все так же молча пошла к дому.

Я не собирался идти за ней. Моя голова раскалывалась. Я не мог даже представить, что чувствовала Лена. Было тяжело переживать смерть матери, но даже я не мог представить, каково пережить то, что твоя мать жаждет твоей смерти.

Моя мама навсегда ушла от меня, но я не чувствовал себя брошенным. Она словно приковала меня к Амме, отцу, Линку, Гатлину, прежде чем уйти. Я чувствовал её на улицах, в доме, библиотеке, даже в кладовке. У Лены никогда этого не было. У нее не было таких привязанностей, она дрейфовала в свободном плавании, как бедняцкая переправа на болоте, как сказала бы Амма.

Я хотел бы быть тем якорем, что сможет удержать ее. Но сейчас не думаю, что кто-нибудь смог справиться с этой ролью.

Лена пронеслась мимо Страшилы, который сидел на веранде, нисколько не запыхавшись, хотя до этого он послушно бежал за нашей машиной до дома. Он даже сидел на моем заднем дворе во время ужина. Вроде бы ему понравился сладкий картофель и маленький зефир, которые я выставил на крыльцо, когда Амма ушла на кухню за добавкой соуса.

Я услышал, как она кричит внутри дома. Я вздохнул, вышел из машины и присел на крыльцо рядом с собакой. В висках стучало, похоже, уровень глюкозы в моей крови резко пошел на нет.

— Дядя Мэйкон! Дядя Мэйкон! Солнце село, я знаю, что ты не спишь!

Я и внутри своей головы слышал Ленины вопли.

Солнце село, я знаю, что ты не спишь!

Я ждал того дня, когда Лена соблаговолит рассказать мне правду о Мэйконе, как рассказала о себе. Кем бы он ни был, не похоже было, что он обычный маг, если маги вообще бывают обычными. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что значат его привычки спать днем и внезапно то появляться, то исчезать, когда ему вздумается. Но все же, я не был уверен, что сегодня хочу зайти внутрь

Страшила смотрел на меня. Я протянул руку, чтобы погладить его, но он увернулся, как бы говоря, что с ним все в порядке. Пожалуйста, не трогай меня, мальчик. Когда мы услышали, что внутри что-то явно ломают, то оба поднялись и пошли на шум. Лена барабанила по одной из дверей наверху.

Дом снова превратился в то, что, как я подозревал, было любимым образом Мэйкона — полуразвалившийся особняк в довоенном убранстве. Втайне я был рад, что не стою на пороге замка. Я был бы рад, если бы я мог остановить время и вернуть все на три часа назад. А если быть честным, то я был бы совершенно счастлив, если бы дом Лены был бы простым сдвоенным трейлером, а мы бы сидели на ступенях на входе с остатками вчерашнего пирогa на тарелках, как и все прочие жители Гатлина.