— Что?

— Значит, Ягода высылал его сюда с особыми осторожностями, может быть, с каким-то серьезным заданием, которое потом не позволило видеть никакой связи между ним и Комковым, согласны?

— Согласен.

— Однако потом выясняется, что у Комкова было что-то очень важное, и касалось это Ягоды. Связь видите?

— Скорее — да.

— Ну, а теперь арифметика: Комков вывозит по личному приказу Ягоды некие бумаги, которые, как мы видим сегодня, самого Ягоду никак не компрометируют, верно?

— Верно.

— Значит, что?

— Что?

— Значит, этот саквояж — часть некоего комплекса, который Ягода разделил на части. Потом так же, частями, спрятал, поручив тем, кому верил. И произошло это задолго до того, как Ягода оказался под ударом. Согласны?

— Не понимаю — почему «задолго до»?

— Потому что, если бы он был уже под контролем, то его посланцев выпотрошили бы еще на вокзале, — усмехнулся Рабельник. — А если бы еще не было команды — их взяли бы потом.

— Может, и взяли потом тех самых «близнецов», о которых вы говорили, Иван Прокопьевич? — Корсаков молчал, пытаясь найти прореху в рассуждениях, но ничего не находил.

Рабельник протянул ему конверт:

— Тут мои соображения по этому поводу. Главное, о чем прошу — статья, в которой сплошь и рядом издевки по поводу этого заговора. Вам уже надо идти.

На вокзале Корсаков оказался за несколько минут до отхода поезда на Москву и побежал вдоль вагонов: надо было договариваться с проводницей. Покупать билет в кассе было некогда.

— Слушай, красавица, некогда в очереди стоять, опоздать боюсь, — признался он проводнице. — Может, найдем вариант?

Проводница цепким профессиональным взглядом окинула Корсакова:

— Ну, проходи. Двинемся — оформлю тебя.

«Оформила» в купе, где уже сидели трое мужиков и витал густой дух водки. Мужики были поддатые, веселые и о чем-то оживленно спорили, перебивая друг друга и хохоча от души. Однако, как только проводница совершила свой обязательный обход, из портфелей были извлечены на свет божий бутылка водки и какая-то закуска.

— Слышь, сосед, — обратился к Корсакову один из попутчиков, после того как опрокинули «по первой». — Не сиди там сычом, присоединяйся. Сейчас закусим, поболтаем. В карты играешь?

Корсаков отказался: слишком многое надо было обдумать, да и отчет, который успела-таки прислать ему на электронный адрес внучка профессора Россохватского, надо было прочесть скорее.

Попутчик удивился и, активно закусывая, спросил:

— Язва, что ли?

И видя, что Корсаков не реагирует, поднялся:

— Тебя спрашиваю. Язва, что ли?

«Вот незадача, — подумал Корсаков, — только разборок с пьяным мне сейчас не хватает». Попутчик между тем продолжал:

— У нас говорят «Если не пьет, либо — хворый, либо — подлюка». Ты из каких?

— Мужик, — попросил Корсаков. — Ты ведь занят хорошим делом, так не лишай себя удовольствия.

Друзья «мужика» оживились: выпивка могла быть дополнена еще и аттракционами.

— А ты здоровый, что ли? — поинтересовался один из них.

«Вот это совсем зря», — подумал Корсаков, спрыгнул со своей верхней полки и отправился к проводнице. Та, однако, получив уже от него все, что хотела, ответила сухо:

— Сами разбирайтесь. Не хватало еще, чтобы я мужиков растаскивала, — обиженно повернулась она к напарнице.

«Ну, вот и прокатился с комфортом», — подумал Корсаков. Мужики уже достигли того уровня, когда море по колено, и надежд на мирное сосуществование не было никаких. Поэтому, вернувшись в купе, Корсаков только забрал свою сумку и отправился в соседний вагон, надеясь хоть там найти тихое пристанище.

Вот и устроился.

Корсаков хотел посмотреть бумаги, переданные Рабельником, но читать в полутьме было невозможно.

Он уже задремал, когда по купе, распинывая стоявшие в проходе сумки, прошли трое здоровых парней, оживленно о чем-то переговаривающихся.

«Из ресторана, что ли», — подумал Корсаков и заснул.

Неустановленное лицо: Они сейчас отзвонились.

Заместитель: Ну, что тянешь?

HЛ (после паузы): Вроде все нормально. Пришлось вместе с ним еще двоих закопать?

3.: В каком смысле «закопать»? Они их из поезда вытащили, что ли?

НЛ.: Ну, нет, конечно! Так говорят, просто…