Герой привстал, зачем-то поправил ворот рубахи и помотал в воздухе пальцем, устремив его в сторону собеседника:

– Ты, сын барона, меня не провоцируй. Слава зависит не от того, кого ты спас, а от того, кого ты убил! Две недели назад я одолел гигантского льва. Спас местных крестьян? Может быть. Но мне до них и дела нет.

Антипову стало все ясно как дважды два. Менел спас графиню, но, похоже, до нее ему тоже нет никакого дела. Вопрос лишь в том, какого льва он убил сегодня.

– Получается, что герои работают исключительно на себя? – невинным тоном поинтересовался Виктор.

– Да! – отрезал Менел, после чего стиснул зубы, выпятил челюсть вперед и разгневанно посмотрел на Ролта.

Он хотел еще добавить что-то, но Ракла, видя такое дело, отделился от дальней стены и закричал неожиданно громким голосом:

– Музыка! Трюки!

Менел откинулся на спинку кресла, а музыканты с перепугу стали играть что-то бойкое и быстрое. Акробаты в легкомысленных куртках розового цвета тоже не пожелали остаться в долгу, а сразу пришли в движение. Самые маленькие из них полезли на плечи больших, чтобы сигануть оттуда, перекрутившись в воздухе, кто-то взбежал по стене и, оттолкнувшись, сделал кувырок, а один, хрупкий паренек в дурацком длинном колпаке, вскочил на самью и прыгнул вперед с одновременным сальто назад. Последнее поразило Виктора до глубины души. Он не был невежественным в области акробатики благодаря одному приятелю-гимнасту, и слышал об элементе с названием 'овербах'. А именно – о том, как тяжело его делать, особенно с низкой высоты.

Обстановка за столом постепенно приходила в норму. Виктор только догадывался, почему так разгневался Менел, но остальные, похоже, это отлично знали. Антипов подозревал, что все-таки он – не один, кто думает, что происходит что-то не то. Герой, вероятно, тоже так считал и понял намеки по поводу помощи графине. Вот только следовать им не собирался. Ничто так не раздражает человека, как публичное напоминание ему о том, что он и сам в глубине души считает правильным.

И когда Виктор думал, что нужно бы все-таки серьезно поговорить с Менелом наедине, потому что при свидетелях герой становится слишком раздражительным, кое-что случилось. Об этом сам Антипов впоследствии вспоминать не любил, чтобы лишний раз не задумываться о ненужных и неприятных вещах.

Как уже было сказано, молодой воин мог видеть почти весь зал. Отчего-то получилось, что глаза Виктора были устремлены как раз на закругленные сверху двустворчатые входные двери, когда они медленно распахнулись. Охрана там не стояла, да и к чему она, если помещение набито вооруженными людьми? Через эти двери изредка сновали слуги, выходили и возвращались гости, желавшие освежиться, поэтому Антипов сначала совсем не удивился, увидев в проеме фигуру, закутанную в черный плащ.

Эта фигура сначала была плохо освещена светильниками и факелами, сосредоточенным большей частью в центре зала, но потом, когда загадочный человек вышел из полутени, глаза Виктора расширились. Он хотел было их потереть, чтобы исключить зрительную галлюцинацию, но вовремя спохватился. Какой-то слуга с подносом бежал прямо на фигуру в плаще, но загодя свернул, чтобы обогнуть препятствие. Реальность посетителя была доказана.

Виктор приподнялся и медленно вытянул руку, показывая на гостя. Его голос внезапно сел и он с трудом сумел издать из себя членораздельные звуки. Но потом дело пошло.

– Менел, – просипел Антипов, стараясь говорить разборчивей. – Посмотри! Это же один из тех крестьян… меченосцев… которых ты убил!

Сейчас не было никакой внезапной тишины. Соседи Виктора, кто хорошо расслышал сказанное, схватились кто за меч, а кто за стол, пытаясь быстро отодвинуть от него кресло. Остальные, за исключением вскочивших ан-Суа и Менела, продолжали разговаривать, еще не вполне понимая, что произошло.

Виктор еще никогда не сталкивался с теми, кого считал мертвым. Конечно, видел их в гробу на похоронах, но чтобы они двигались, такого ему наблюдать не приходилось. И, надо сказать, сейчас он был даже рад, что все обстояло нормально прежде. То, что люди умирают, – конечно, печально, но несравненно более печально, если умершие возвращаются. Бывший студент полагал, что человечество рано или поздно достигнет бессмертия, но путем неумирания, а не возвращения с того света. Сейчас в его голове мелькнуло нелепое сравнение ожившего с гостем, который, покинув хозяев, тут же вернулся, потому что забыл свою шапку. И никому неясно: случилось это по умыслу или по рассеянности. Виктор считал, что если решил уходить, то уходи, колебания в этом вопросе не украшают никого: ни живого, ни покойника.

Антипов одним взглядом охватил присутствующих. Почему-то и герой и 'черный' барон застыли с оружием наизготовку и не пытались двигаться. Понимание распространилось среди людей очень быстро: слуги, музыканты и акробаты сгрудились в дальнем углу, а некоторые из них даже стали бочком пробираться ко вторым дверям, через которые обычно заходила графиня.

– Этого не может быть, – каким-то странно тонким голосом произнес Терсат. – Прошло слишком мало времени!

– Может, – медленно ответил Менел, снова ухмыляясь. – Это по вашей части, ваша благость.

Фигура крестьянина-меченосца, между тем, не пыталась никуда идти. Она замерла в круге яркого света и стояла так, даже не покачиваясь.

Терсат привстал со своего кресла, расположенного рядом с графиней. Нервным движением поправил белую мантию так, что его кисть почти задела золотистое платье Ласаны.

– Во имя господина нашего Зентела! – начал он постепенно крепнущим голосом. – Да обрету я силы, чтобы изгнать эту…

Терсат уже почти занес руку, чтобы очертить священный полукруг, как вдруг крестьянин-меченосец вскинул голову и произнес странную фразу, лишенную каких-либо интонаций: