Задумано это очень хорошо, и я думаю, что в дальнейшем надо будет в этом разрезе сделать так, чтобы все новое, добавочное, что нужно дать к основному учебнику своевременно, прорабатывалось бы в краевых центрах и своевременно давалось на места. Тут важны детская газета, детский учебник — это само собою, но в детском учебнике, газете надо ориентироваться на определенный возраст так, чтобы для I ступени была одна детская газета, для пятых, шестых и седьмых групп — другая. Тут нельзя все под одну мерку делать. Нам нужна систематическая помощь и помощь немедленная со стороны учителей, чтобы не было того дергания, которое сейчас у нас есть с учебниками. Мы все время живем как на пожаре. Вот надо, чтобы к такому-то месяцу все было готово: скорей пиши, скорей сдавай в печать, мучается Госиздат, мучается «Работник просвещения», мучается Главсоцвос. От этой спешки учителя нервничают, а Главсоцвос ругают на родительских собраниях. Я бывала на этих собраниях и слышала очень резкие выступления со стороны членов совсодов, которые говорят: «Что вы меняете постоянно учебники? Только купишь один учебник, год не прошел — покупай другой учебник».

Это действительно невозможное дело, и вот надо, чтобы была постоянная и переменная часть, чтобы мы не выбрасывали ценных вещей, которые уже созданы, только потому, что там нет злободневных слов. Нам нужно быть гораздо экономнее, так как наша страна не так уж богата. Правда, она с каждым годом становится все богаче. Нельзя сегодня издавать миллионы книг, а завтра все выбрасывать в корзину только потому, что в них нет таких слов, как «-трактор» и «комбайн».

Я приведу пример из старого учебника. В одном учебнике описывается борьба между лавочником и кооперативом. Рассказано очень хорошо о том, что в конце концов кооператив побеждает, но в последней фразе говорится, что этот лавочник уехал в город и там торгует с лотка. Так вот эта последняя фраза ведет к тому, что учебник выбрасывается, ибо теперь торговать с лотка не полагается. Но ведь учитель-то живой человек, он ведь может сказать, что теперь и с лотка торговать не полагается. Часто из-за таких мелочей мы бракуем хорошие учебники. Нужно по методу Саратовского деревенского университета помогать учителям живым словом, давать тот материал, который имеется в учебниках, а с другой стороны, надо его методически прорабатывать.

Неужели у нас учителя на тринадцатом году революции не справятся с таким вопросом, как частная лавка и кооперация? Справятся. Тут в свою очередь важна и центральная работа, и работа кабинетная, работа практиков. Нужно, чтобы не только на конференции возбуждались эти вопросы — ведь не всякий сможет на конференции выступить и сказать, — а важно организовать повседневное наблюдение, как ребята воспринимают, правильно или неправильно; любят ли читать ребята или не любят. Такие наблюдения нужны именно длительные, в течение продолжительного времени. Надо также заслушивать мнение ребят — потребителей книг, их отношение к учебнику, — это я считаю совершенно необходимым.

Я думаю, больное место — это детские книги. На этой конференции вы должны были также поставить этот вопрос на обсуждение и обсуждать его с не меньшей остротой. Я была в Швейцарии, наблюдала тамошние школы. Прочитала в проспекте, что существует детская библиотека, и прошу познакомить меня с библиотекой. Учительница на меня посмотрела и сказала, что у них детской библиотеки нет. Я говорю: «Как же: здесь написано, а библиотеки нет?» Мне говорят: «Зачем нашим детям библиотека? Зачем им книги, когда у них прекрасные учебники на великолепной веленевой бумаге с такими прекрасными рисунками?» — и показывают, действительно, учебник, составленный повеем правилам гигиены. В смысле бумаги, переплета и внешнего оформления мы не скоро такие учебники будем иметь. Но что же, разве этот учебник будет удовлетворять современного ребенка, современного подростка? Ни в малой степени. Там написано, как старших слушаться надо, как вообще надо быть послушными рабами. Может быть, в Швейцарии другого и не требуется, ибо Швейцария — страна капиталистическая, а нам, кроме учебников, нужны еще детские книжки и очень много других вещей, о которых будут говорить на конференции, но это нисколько не исключает того, что над учебником нужно произвести громаднейшую работу.

1930 г.

Вопрос о детском самоуправлении в школе нельзя рассматривать изолированно, вне связи со всем общественно-политическим укладом страны, ее классовым характером и целевыми установками.

Зачатки школьного самоуправления мы видим в бурную эпоху крестьянских войн в первой половине XVI в. Троцендорф (умер в 1556 г.) организовал в Гольдберге (Силезия) школьную республику. Две тысячи ребят организованы были в школьную республику по образу и подобию Римской республики. Ребята выбирали должностных лиц, сенаторов и цензоров. «Государственным» языком был латинский. За собой Троцендорф оставил должность, «бессменного диктатора». Школьная республика не удержалась, однако, в чисто школьных рамках. По словам Зольгера (Zolger, «Selbstregierung und unsere Schule», Schulreform, 1928, Heft 6–7), «в среду учеников проникли враждебные порядку элементы из Польши, вызвавшие крупные эксцессы, повлекшие за собой даже смертные приговоры со стороны разгневанного герцога». Жаль, что автор не говорит, что это были за эксцессы!

Возникший в 1539 г. в целях зашиты папской власти и католической церкви иезуитский орден ввел в своих школах своеобразную систему развращения молодежи. Введены были школьные должности, но они были не выборные, а ученики назначались на них школьными властями за послушание и хорошее поведение. Иезуиты старались завоевать доверие школьных вожаков и ставить их начальством над другими ребятами. Они твердо усвоили принцип римских императоров «властвовать разделяя» и применили его в своих методах воспитания.

В период, предшествовавший Великой французской революции, местом опытов школьного самоуправления становится Швейцария. В 1761 г. около Хура основал семинарию Мартин Планта, повторив опыт Троцендорфа. На избирательных собраниях ученики выбирали школьные власти. Также большинством голосов определялся порядок, в котором ученики должны были сидеть за столом, стоять в церкви и вообще находиться во время разных официальных случаев. Лишь добродетель и заслуги могли служить причиной повышения.

«Выборы производились учениками, но в нашем присутствии, чтобы они приучались к беспристрастию и справедливости, — пишет Мартин Планта. — В некоторых случаях в выборы вносились поправки, всегда с указанием причин. По образцу Римской республики выбирались: консул, претор, цензор, эдилы, трибуны, квестор, скриб, или канцелярист, и три сенатора. Цензор каждую субботу должен был оглашать имена трех наиболее добродетельных и трех наиболее порочных. Эдилы должны были следить, чтобы не ругались и не вели ненадлежащих разговоров. Претор заботился о том, чтобы не было ссор и обид. Квестор отмечал провинившихся, на которых ему указывали учителя, должностные лица или ученики. В субботу посвящалось несколько часов на разбор жалоб. Вся школьная община располагалась полукругом, школьные должностные лица — за особым столом, стоявшим около учительского. Квестор излагал суть дел, подлежащих разбору. Большинство мы решали сами и лишь 4–5 наиболее важных случаев передавали на суд общины. Квестор является обвинителем. Обвиняемый может защищаться сам или выбирать себе адвоката из учеников. Консул рассматривает вещественные доказательства, допрашивает свидетелей, выслушивает стороны и производит голосование. Канцелярист записывает договор в протоколе. Такой порядок очень полезен. Во-первых, благодаря ему никакая ошибка не может остаться скрытой и незамеченной. Затем эти субботы являются для учеников сильным импульсом избегать излишеств и стараться вести себя безупречно. При этом ученики упражняются в. публичных речах, а судьи, которые избираются преимущественно из числа тех, кто изучает естественное право, знакомятся с порядком судебного производства», — так описывает Мартин Планта свою школьную республику.

«Мы организовали нашу республику по образцу Римской, — говорит он, — для того, чтобы наши воспитанники правильнее и легче понимали римскую историю и латинских писателей, изучая на практике это подобие гражданских учреждений римского народа».

Ученики школы Мартина Платы происходили по преимуществу из швейцарской знати и готовились к политической карьере.

Другого типа самоуправление намечалось Базедовым в воспитательном плане «Филантропина», основанного им в Дессау в 1774 г. «Филантропин» мыслился как своеобразное патриархальное государство. Каждую неделю под председательством директора — «отца дома» — собирались учителя и восемнадцать «асессоров» из числа учеников на общее собрание, где присутствовали и остальные ученики. На собрании давалась оценка поведения учеников, высказывались им порицания и выносились похвалы, выдавались ордена. «Сенат» из учителей заседал особо и выносил приговоры. В «сенате» присутствовало трое учеников, которые давали сведения о поведении своих товарищей и могли высказываться в их защиту или обвинять их.